Дзин.
Как много осталось несделанным в его жизни? Одолевали его когда-нибудь сомнения, по силе своей превосходящие любые страстные желания? Да, скорее всего… А теперь, сколь бы важны ни были все те несделанные вещи и неосуществленные мечты, Дзин уже никогда не сможет набраться смелости и воплотить их в действительность. Даша закусила внутреннюю сторону щеки, чтобы сдержать подступающие горечью слезы. Весь глубокий и светлый мир Дзина оборвался в считанные мгновения, провалившись в густую тьму. Наверняка, есть многое, что он не успел сделать. Не успел из-за нее.
Глубоко вздохнув, Даша нагнала идущего впереди юношу.
– Лорэнтиу, я бы хотела побывать в тех домиках между скалами.
Молодой человек скептически глянул на нее и, задрав голову, перевел взгляд на едва видимые в наплывающей дымке облаков круглые мешки, подвешенные на тросы. Даша терпеливо ждала его ответа, вместе с заинтересованно остановившимся рядом Вереском, и юноша, наконец, снова посмотрел на нее и ответил:
– Эти дома давно заброшены.
– Почему? – удивленно приподнял брови Вереск, глядя на размытые силуэты вверху.
– Изначально они были предназначены для защиты еще малочисленного тогда населения Айлрика от блуждающих в этих краях диких животных, вроде волков, которых в те времена было в несколько раз больше проживающих здесь людей. Звери нападали на них, спящих и беззащитных, посреди ночи, так что им необходим был способ защитить себя. Теперь же, когда община разрослась, а почти все четвероногие хищники истреблены, в подобных укрытиях больше нет надобности.
– И нет способа попасть в них? – разочарованно спросила Даша.
– Нет, – коротко ответил молодой человек. – Все ведущие туда дороги разрушены.
Не дожидаясь ее ответа, Лорэнтиу направился дальше, цепко осматривая окружающие их постройки, некоторые из которых уже просели и едва ли не обваливались от старости и ветхости. До самой лавки юноша больше ни на что не отвлекался и не проронил ни слова, только пару раз остановившись, чтобы благословить подходивших к нему жителей деревни. Когда же они добрались до невысокой, уходящей под землю каменной постройки, увешанной костьми и черепами различных животных, Лорэнтиу на мгновение остановился, прошептав, чтобы они ни в коем случае не называли его полным именем. Только после их кивка, он спустился по крепким ступеням и, громко постучав, толкнул толстую, массивную дверь, со скрипом отворившуюся внутрь.
Последовав за уверенно шагнувшим в полумрак комнаты юношей, Даша вошла следом, с изумлением оглядывая украшенные множеством самых разнообразных шкур и костяных четок стен, рядом с которыми возвышались тонкие металлические подсвечники с закрытыми стеклом масляными лампами на концах, огонь которых и освещал сравнительно небольшую комнатку. Пройдя немного вперед, Даша остановилась. Возле стен, где не было шкур, располагались грубо сколоченные выставочные шкафы, с рядами стоявшими на них изящными поделками из костей и меха, однако никакой одежды и тем более объемных тулупов девушка не увидела.
Из-за стойки, почти погруженной в темноту, навстречу Лорэнтиу поднялся невысокий, худощавый мужчина, который, неловко поправив круглые очки, доброжелательно улыбнулся. Оглядев комнату, посол с едва уловимым недоумением в голосе что-то быстро сказал, обращаясь к лавочнику, на что тот засмеялся и негромко ответил, махнув рукой куда-то вглубь помещения. Обернувшись, Лорэнтиу коротко пояснил, что все необходимое им находится в другой комнате, куда он после и направился. Вереск первым прошел в неосвещенное помещение, которое вскоре заполнил яркий свет множества ламп, зажженных в считанные мгновения странным приспособлением, которое запустил лавочник. Войдя следом, Даша потрясенно выдохнула: вырезанная в скале пещера уходила глубоко вперед и была заполнена металлическими стойками с развешанными на них меховыми покрывалами, тулупами, шапками и прочими вещами.
Последующий час ушел на то, чтобы подобрать все нужное им по размеру, включая и отсутствующую Мирайн, для которой Лорэнтиу заявил, что купят все так же сейчас. Даша шепотом спросила у него, как тот собирается заплатить за это дорогое приобретение, на что юноша только отмахнулся, ответив, что забрал монеты из дома кузнеца. В качестве возмещения причиненных им проблем, после, фыркнув, добавил он. Тут же Лорэнтиу увлек хозяин лавки, в полголоса, что-то быстро говоря тому; юноша время от времени кивал, слушая и задумчиво буравя взглядом стену зала. Наконец, он довольно усмехнулся и дружески хлопнул мужчину по плечу, после сказав, что можно уходить отсюда.
Забрав холщовые мешки, куда торговец сложил купленные у него вещи, они попрощались и вышли на улицу. Только когда они уже направлялись к дому, где остановились на ночь, Даша спросила, а где был в это время сам мастер. Уголки губ Лорэнтиу дрогнули в хитрой полуулыбке, и юноша ответил, что это и был мастер.
– Понимаю твое смятение, Даша, – продолжил он. – Этого человека сложно назвать охотником и шкуродером, однако именно он всем здесь и занимается. Это полностью его дело, в котором помощников у него нет. Кхэрин, так его зовут. Пусть он и выглядит никудышным и слабым, но в действительности это гибкий, хитрый и жесткий человек. Не советовал бы я задирать его и тем более откровенно ввязываться в драку.
– А он узнал тебя? – спросил Вереск.
– Да, – Лорэнтиу остановился возле невысокого здания, однообразного прочим на круглой рыночной площади. – Здесь мы сможем купить самые необходимые припасы, чтобы хотя бы первое время не беспокоиться о еде. Позже придется охотиться. В общем, – вернулся юноша к прежнему разговору, – Кхэрин помнил и меня, и моего наставника. Интересовался, как тот себя чувствует и сейчас живет. Все беспокоился, как мне пронести тулуп и теплую одежду, чтобы никто не увидел. Предлагал свою помощь. Нисколько он все-таки не изменился за эти шесть лет.
– А почему никто не должен видеть на тебе теплую одежду?
– Видишь ли, мой друг, я монах, и должен стойко переносить все тяготы, что посылают мне боги за грехи моей темной души, – скорбно промолвил Тин, тут же фыркнув, – в горах переоденусь. Собственно, так и настоящие монахи поступают. Восхищенные люди провожают их у подножия скал, босых и ничего не имущих в этом бренном мире, кроме посоха и старой рясы. Однако чуть поодаль у них уже заготовлены одеяла, теплые одежды и мешки с припасами. Я не говорю, что так поступают все... но других я еще не встречал.
Лорэнтиу замолчал, глядя на приближающуюся к ним женщину.
– Как удачно я вас встретила, – приветливо улыбнулась Мирайн. – Что нового?
– Держи, – бросил ей один из мешков Тин. – Это твое.
– Вот как, – поймав сверток, склонилась к послу женщина. – Какой ты заботливый.
– Я, – усмехнулся ей в лицо тот, – воплощение заботы и доброты.
– Ну да. К слову, я пока не могу заплатить тебе, поэтому...
– Собою расплатишься, – мрачно бросил Лорэнтиу, и Мирайн со смехом стукнула его кулачком в плечо. Проигнорировав ее, молодой человек повернулся к Даше с Вереском, молчаливо наблюдавшим за их перепалкой. – Как купим продукты, мне нужно будет ненадолго уйти. Возвращайтесь в дом и ждите меня там. По сути, если хотите, можете погулять здесь, только к заходу солнца вы должны непременно вернуться домой. Старайтесь меньше говорить, здесь многие пусть плохо, но понимают язык твоей страны Даша, и что-то знать о нас им незачем. А сейчас…
Его прервал гулом раскатившийся по широким улицам грохот, и, разломав несколько рядами составленных бочек с водой, на площадь, выскочил громадный медведь, с нервным фырканьем остановившейся возле одного из домов. Косматая его темно-бурая шерсть на спине, подобно рваному плащу, накинутому поверх, была немного светлее, с пестро-ржавым оттенком; полукругом выступающие по бокам острые костяные наросты почти смыкались над спиной зверя; подобные толстые бугры, напоминавшие пластины из доспехов солдат, были и на его передних лапах. Злобный взгляд темно-лиловых глаз, скользнул по площади, люди на которой испуганно замерли, боясь даже тихим вдохом обратить на себя внимание зверя.