Вода поглотила ее крик.
Глава сорок пятая
Было очень холодно. Это все, что девушка могла разобрать из своих ощущений; тело сводило судорогами дрожи и боли, бросая то в раскаленный жар, то в безумный холод. Сейчас было последнее. Мыслей в голове не осталось, весь разум точно растворился в этом безжизненном и сыром месте, окружавшем девушку. В душе у нее царила та же тьма, но глубже, чернее, она являла собой истинную пустоту. Тихая гладь нетронутой ни одним чувством пустоты. Она поглощала, затягивая в себя, могильным шепотом уговаривала сдаться, оставить все попытки к сопротивлению и до дна отдаться ей. Раствориться в ее ласковых недрах, обещавших даровать незыблемый, вечный покой и умиротворение, обещавших навсегда лишить воспоминаний.
Избавить от боли.
Девушке хотелось остаться в этом чарующем своей тишиной месте, навсегда забыть о своем мире, забыть об утратах, постигших ее, забыть, кто есть она. Отдаться ласковой убаюкивающей пустоте. Пустоте, которая обещала защиту и все больше обволакивала угодившую в ее объятия девушку. Но вот на безжизненной глади заволакивающей сознание пелены появилась тонкая, едва различимая царапинка, пошедшая сеточкой извилистых трещин, сквозь которые во мрак ее души просочился искрящийся свет, выглядевший в окружающем покое зловещим. И девушка все вспомнила. С оглушительным воем чувства всех прожитых ею мгновений нахлынули на нее, закручивая в бушующий водоворот, вонзаясь в сознание ледяными остриями, хватая и выдергивая из бледнеющей пустоты. Тишина взорвалась сотнями голосов.
И Даша открыла глаза.
Увиденная ею комната оказалась незнакомой и погруженной в сумрак, который безуспешно пытался разогнать трепещущий огонек стоявшей на столе у противоположной стены потекшей восковой свечи. Даша поняла, что тело свело, и она не может сделать вдох, а когда постаралась насильно втянуть в себя воздух, зашлась сухим трескучим кашлем. Когда приступ его прошел, девушка приподнялась на кровати и, преодолев ноющую в теле слабость и боль, села. Еще влажные волосы спутались, но одежда на ней была незнакомая и сухая. На тумбочке возле кровати стоял кувшин, заглянув в который, она обнаружила простую воду и припала к горлышку, осушив тот почти до половины. В мыслях еще стоял туман.
Низкая дверь осторожно приоткрылась и в комнату заглянула Мирайн, бледно улыбнувшаяся, когда увидела очнувшуюся девушку. Даша кивнула ей, тут же скривившись: даже малейшее движение отдавалось в теле волной неприятных ощущений. Ей хотелось о многом спросить, а в первую очередь о том, что же все-таки произошло. После пробуждения она смутно помнила последние часы, вытесненные из сознания густой дымкой пустоты. А так же узнать, где Тин с Вереском и что это за комната. Она уже собиралась задать все крутившиеся в голове вопросы, как ее взгляд упал на руки женщины, бережно держащие Аша. Девушка удивленно нахмурилась:
– Неужели ты тогда нашла его, но почему?.. – слова застряли на подступах к горлу, когда она увидела знакомую подвеску с ключиком на шее куклы. Воспоминания оглушающей бурей накрыли ее, пробуждая в памяти прощальный взгляд ярко-синих глаз. Чувствуя наворачивающиеся слезы, Даша прикусила губу и прошептала: – И потеряв, ты обретешь вновь. Так вот, что ты имела в виду?
– Я ничего не имела в виду, – нервно выдохнула Мирайн. – Просто хотела успокоить тебя, Даша. Ты, потеряв его, очень расстроилась, и это были первые слова, которые пришли мне на ум, чтобы тебя подбодрить.
– Значит, все правда?
Мирайн приблизилась и, скинув обувь, с ногами забралась на кровать, протягивая девушке куклу. Осторожно приняв ту, Даша заглянула в их синеву, желая добраться до знакомого и ставшего родным их света. Одежда Аша истрепалась, в карамельных волосах застряли кусочки грязи и тонкие сухие веточки. Сдавленно всхлипнув, девушка коснулась подушечками пальцев щеки куклы, словно бы так пытаясь донести то, что не смогла сделать за все последние месяцы.
– Как это возможно, Мирайн?
– В этом мире иногда возможно слишком многое. И это пугает.
– Кто он? – вскинула на нее испытующий взгляд девушка. – Кем был Вереск?
– Ну, – жрица задумчиво вздохнула, – кто-то называет их духами-стражниками, кто-то – ангелами-хранителями, а иные считают, что это частица энергии души самого человека, что нашла воплощение в каком-то предмете. Знаешь, ведь если человек носит при себе вещь, которая для него особенна, которая со временем престает быть просто вещью, наполняясь значением и любовью человека, то светлые духи начинают использовать ее как проводник. И... я думаю, твоя бабушка не просто так сшила куклу столь похожую на образ твоего небесного покровителя, а подсознательно чувствуя его, внутренним взором видя его добрый облик.
– Ты ведь сразу поняла, кто он? – шепотом спросила девушка.
– Да, – после долгого молчания ответила Мирайн. – Я могу чувствовать истинную природу, глубинную суть вещей, поэтому в первую же встречу, поняла, что Вереск не человек. Ты не считай, что он всего лишь ожившая кукла, Аш – только сосуд, в котором твой хранитель находил приют и отдых, имея возможность легче наблюдать за твоей жизнью и оберегать тебя.
– Дзин тоже сразу понял это?
– Сомневаюсь, – зябко обхватила плечи руками женщина, – ведь он был простым целителем, как я поняла, а не колдуном, кем во многом являюсь я. Так что, нет, с большой долей вероятности, могу сказать, что он не знал. И предупреждая твой вопрос, – она стиснула пальцами ткань платья, – я ничего тебе не рассказала, потому что это был выбор Вереска – прийти тебе в этом обличье, и я, даже если и обладаю знаниями, способными увидеть его суть, не имела права разглашать о нем без его на то согласия, а он... Он сам хотел отдать тебе все, оберегать и хотя бы недолго, но побыть рядом, иметь возможность коснуться тебя, посмотреть в твои глаза, когда они видят его. Это очень тяжело быть хранителем, Даша, ведь…
Женщина растерянно пригладила волосы.
– Ведь, когда ты чего-то не видишь, этого словно бы и не существует. Он всегда рядом, но при этом его будто и нет. А это так страшно, желать поддержать человека, но не иметь возможности даже коснуться его, донести слова поддержки и показать, что ты рядом, что ты всегда на его стороне, что он не один, что защищен, любим, важен. И твой крик, полный боли, самый дорогой для тебя человек услышать попросту не в силах. Тогда можно решиться на все. У духов, у них тоже есть сердце и почему же они не могут влюбиться? В конце концов, неважно, к какому миру ты принадлежишь – духов или людей – когда дело касается наших чувств, все мы равны. И духи, как и люди, страдают от одиночества, тоже хотят быть нужными, хотят любить и быть любимыми. Дарить тепло и защищать того, кого полюбили.
– Ему тоже нужно было мое тепло, которое я ему не дала.
– Он тебя видит и чувствует, – выдохнула Мирайн, – я уверена.
– Я только сейчас увидела его. Именно увидела. Впервые как действительно живого, настоящего. Его. Я не знаю, как мне быть теперь, Мирайн, я запуталась, – прижав к себе Аша, девушка разрыдалась, – я так запуталась. Он всегда был для меня важен, был родным человеком, но я боялась воспринимать его, как нечто большее, чем заботливый друг, боялась, что все его чувства обычное покровительство и симпатия, что… Я ведь… Теперь я… – всхлипы поглотили ее слова, – боже, что мне делать?
– Вы бы все равно не могли быть вместе, Даша, полюби ты его хоть с первого взгляда. Вы принадлежите к разным мирам, а любовь между духом и человеком, имеющая под собой иную связь, кроме духовной, конечно, возможна, но принесет много слез и разочарований. Вереск знал это с самого начала, как знал и о твоей судьбе – встрече с Лорэнтиу. Ты бы никогда не узнала Вереска, если бы не потеряла Аша, а он – не решился бы прийти к тебе в облике человека. Важный это дар такое стечение обстоятельств или же злой рок – решать тебе. Иногда мы понимаем, насколько что-то нам важно, только при угрозе лишиться этого или уже при потере. Мне жаль, что так все обернулось, но ты не должна поддаваться смятению и умышленно, с расчетом уничтожать те чувства, что у тебя есть к Лорэнтиу.