Хлопок прикончил связь между нами, и Ангел промчался мимо меня, побежал отсюда. Я – за ним. Мельком увидел, что женщина прыгнула в машину и рванула рукоятку передачи.
Ангел был плохим бегуном. Какая-то слабина в коленях. Мы пробежали всего метров тридцать, и он начал вихляться, и стало слышно, что он задыхается. Пересек стоянку «Парк энд Лок»; она была темная и почти пустая. К ней примыкала какая-то частная стоянка. Изгороди обеих выходили на полоску изрытого тротуара. Перелезть через них было легко, но Ангел запаниковал. Он просто прошел сквозь загородки, даже не успев ничего сообразить – я потому это знаю, что если бы он подумал, то сохранил бы заряд, который только успел получить, ведь этот заряд наверняка понадобится, если будет по-настоящему скверно.
Мне пришлось перелезать через загородку, и когда он услышал, как я грохочу обвисшей цепью, то остановился и посмотрел назад.
Беги, сказал я. Не жди меня.
Он грустно покачал головой. Дружок, я глупец. Постою, чтобы немного поучиться у тебя.
Не стой, беги! Я перелез через сетку и догнал его. Уходим! На бегу схватил его за рукав, и он неуклюже заковылял следом.
Надо где-нибудь спрятаться, сказал он. Затеряться среди людей.
Я покачал головой, думая, что лучше пробежать еще квартала четыре, и мы окажемся у эстакады скоростного шоссе. Под ней есть концевые будки старых дорог, закрытых после постройки шоссе. Там можно прятаться до конца жизни, и никто тебя не найдет. Однако Ангел заставил меня свернуть, пройти один квартал до жалкой норы под названием «Стаканчик у Стэна». Я там ни разу не был – не привык я ходить по барам, – но Ангел рвался туда так, что не поспоришь.
Внутри было темно и не сказать, чтобы весело. Мы с Ангелом прошли к концу бара, встали под кроваво-красной лампой, и он порылся в карманах, отыскивая деньги. Сказал:
Хватит на одну выпивку для обоих.
Я ничего не хочу.
Ты можешь взять тоник или что-нибудь в этом роде.
Ангел сделал заказ. Бармен смотрел на нас с подозрением. Здесь было место для постоянных посетителей и ни для кого другого – уж точно не для таких, как мы. Ангел ощущал это еще сильнее, чем я, но стоял тихо, притворялся, что сосет свою выпивку, а на меня не смотрел. Он совсем ушел в себя, а я топтался вокруг него. Понимал, что он перепуган и пытается сообразить, что делать дальше. Мы же вместе, и если ему взаправду надо уехать далеко, у него будут трудности, и у меня будут. Он должен и меня с собой потащить, а это не слишком-то просто.
Может, теперь он раскаивался, что позволил отвести себя домой. Но тогда он был такой слабый, и теперь, после всего, что я для него сделал, ему будет очень больно меня бросить.
Я пытался сообразить, что можно сделать для него сейчас, и тут подходит бармен и смотрит на нас так, будто приказывает уйти, будто ему больше всего понравится, если мы уйдем. Как и всем остальным. Несколько человек, стоявших у стойки, не глядели на нас, но мы для них были все равно что больной зуб. Нетрудно было представить, что они о нас думают – может, из-за меня, может, из-за прекрасного лица ангела.
Надо уходить, сказал я ангелу, но он вбил себе в голову, что мы здесь хорошо укрыты. Еще на две выпивки денег не было, так что он с улыбкой потянулся через стойку и положил ладонь на руку бармена. Добиться своего здесь было трудно – барменов и официантов нелегко убеждать, потому как они не приучены давать что-то задаром.
Бармен посмотрел на ангела, прищурившись. Похоже, обдумывал это дело. Но ангел только что выложился – ведь он проходил сквозь загородку вместо того, чтобы перелезть; да еще страх не давал ему сосредоточиться. Я понимал, что ничего не выйдет. И может, такое мое понимание тоже навредило.
Свободная рука бармена нырнула под стойку и вернулась с короткой дубинкой. Он прорычал: «Педик!» и въехал ангелу по голове над ухом. Ангел отлетел на меня, мы рухнули на пол. До фига эмоциональной кинетической энергии! – смутно подумал я, когда парни, стоявшие у стойки, кинулись на нас. Потом я ни о чем не думал, только свернулся в клубок под их кулаками и ногами.
Нам повезло, они вроде были не в настроении нас убивать. Первым за дверь вылетел ангел, а меня бросили сверху на него. Я упал и сразу понял: у нас беда, в нем что-то сломано. Да и мне лицо раскровянили, спину так и жгло.
Ангел! – позвал я.
Он не ответил. У меня словно разболталось все в голове, словно мозги стали жидкие и потекли из ушей. Я подумал о деляге, у которого мы взяли деньги, и о том, как я боялся его приятелей и как это было глупо. Но тогда меня еще не били.
Со звезд на меня падал дождь серебряных фейерверков. Это не помотало.