— Ах, Августа…
Но Августа не обращала ни малейшего внимания на попытки Клодии прервать ее.
— …Тогда нужно, чтобы разъяснить им, в чем суть дела. Знаешь, Клодия, если бы мне пришлось советовать какой-нибудь женщине, как ей выбрать себе мужа, я попросила бы ее сначала задуматься о тех качествах, которые приходят в голову, когда, например, выбираешь лошадь.
— Господи, Августа…
Августа подняла затянутую в перчатку руку и принялась быстро перечислять:
— Прежде всего нужно выяснить, каких кровей лошадь, крепкие ли у нее зубы и быстрые ли ноги. Не следует покупать животное, которое может лягнуть вас или укусить. Пройдите мимо такой лошади, которая явно не любит работать. Избегайте слишком упрямых. Конечно, иногда трудно сразу распознать несообразительность, хотя этого недостатка, без сомнения, следует ожидать от любого мужчины. Однако, если несообразительность будет проявляться слишком часто, то ее, пожалуй, можно считать признаком глупости… Короче говоря, нужно выбирать послушное животное, легко поддающееся обучению.
Клодия прикрыла рот рукой; глаза ее сверкали — то ли от смущения, то ли от едва сдерживаемого смеха.
— Августа, ради бога, посмотри, кто стоит у тебя за спиной!
Августу сразу охватило недоброе предчувствие. Она медленно обернулась и увидела Гарри и Питера Шелдрейка, стоявших от нее не более чем в двух шагах. Питер, казалось, с трудом подавлял охватившее его веселье.
Гарри, одной рукой небрежно опершись о ствол дерева, всем своим видом выражал вежливое любопытство. Но глаза его подозрительно блестели.
— Добрый вечер, дорогая, — кротко сказал он. — Пожалуйста, не стесняйся и продолжай. Мы бы ни в коем случае не хотели помешать вашему разговору.
— Но вы нам совсем не мешаете! — храбро заявила Августа, полагая, что примерно так приветствовала Цезаря Клеопатра. — Мы всего лишь обсуждали, какими качествами должна обладать хорошая лошадь, не правда ли, Клодия?
— Да, — быстро подтвердила та. — Лошадь. Мы говорили о лошадях. Августа прекрасно изучила этот вопрос! Она рассказывала мне удивительные вещи о том, как с ними следует обращаться.
Гарри кивнул:
— Августа не перестает удивлять меня широтой и глубиной своих познаний о самых необычных вещах. — Он протянул жене руку. — Насколько я понимаю, сейчас заиграют вальс, мадам. Надеюсь, вы окажете мне честь?
Это прозвучало не как просьба, а как приказ, и Августа прекрасно все поняла. Она без лишних слов взяла Гарри под руку и позволила увести себя в дом.
Глава 15
— Прости, дорогая, я и не знал, что ты так хорошо разбираешься в лошадях. — Гарри обнял Августу за талию, и они закружились в вальсе.
Ему вдруг показалось, что здесь, среди бальной залы, она льнула к нему с той же страстностью, с какой отдавалась в постели. Она была так легка, изящна и так по-женски привлекательна, что он испытывал сейчас столь же сильное желание, как и в тот миг, когда кудри ее рассыпались по белым подушкам, а глаза горели ответным любовным огнем.
Гарри вдруг подумал, что до сих пор не получал удовольствия от танцев. Это просто было еще одной светской обязанностью хорошо воспитанного джентльмена. Но с Августой все всегда было иначе.
Да, с Августой все было совершенно иначе!
— Гарри, как это отвратительно с твоей стороны дразнить меня! Скажи честно, ты много успел услышать? — Августа быстро глянула на него из-под ресниц и слегка покраснела. Огоньки канделябров играли в ее прелестном ожерелье из страз.
— Довольно много, и все было удивительно интересно. Уж не собираешься ли ты писать книгу о том, как выбирать себе мужа и управлять им? — полюбопытствовал Гарри.
— Жаль, но у меня, кажется, нет писательского таланта, — пробормотала она. — И потом, все вокруг что-нибудь пишут! Но ты только вообрази, насколько полезной была бы такая книга, Гарри!
— Не сомневаюсь в полезности подобного труда, мадам, однако у меня возникают серьезные сомнения в том, достаточно ли вы подготовлены в данных вопросах.
В ее прелестных глазах тут же загорелся упрямый огонек.
— Вам следовало бы знать, сэр, что за последние несколько недель нашей семейной жизни я в этом плане многому научилась.
— Ну все-таки явно недостаточно для того, чтобы написать книгу, — тоном отъявленного педанта заявил Гарри. — Нет, явно недостаточно. Судя по тому, что я слышал, в ваших рассуждениях есть вопиющие ошибки, а также им определенно не хватает логичности. Но не пугайтесь, я с огромным удовольствием продолжу занятия с вами по этому предмету, пока вы не достигнете должного уровня, даже если мне для этого потребуются годы и годы тяжких усилий.
Она озадаченно подняла на него глаза, не очень представляя себе, как следует воспринимать это возмутительное заявление. И вдруг, к удивлению Гарри, вздернула подбородок и с облегчением рассмеялась:
— Как это мило с вашей стороны, милорд! Честное слово, мало кому из учителей удавалось проявлять такое терпение по отношению к своим ученикам!
— Ах, дорогая, я страшно терпелив! Чаще всего…
Тая от наслаждения, он крепче сжал ее талию. Ему очень хотелось немедленно, сию же секунду унести ее наверх, в спальню. Его снедало страстное желание обратить этот веселый смех в стон страсти, который, конечно же, потом снова сменится смехом.
— Кстати, об учителях, — заметила Августа, с трудом переводя дыхание после особенно смелого поворота в вихре вальса. — Ты заметил, с каким удовольствием беседуют твоя тетя и дядя Томас? Их прямо водой не разольешь!
Гарри посмотрел в сторону почтенного сэра Томаса и Клариссы, выглядевшей чрезвычайно мило в платье цвета бордо и с такой же лентой в волосах; они явно уже в который раз обсуждали проблемы преподавания истории юным леди. Сэр Томас внимательно слушал и одобрительно кивал головой. Но Гарри заметил, что глаза у этого пожилого джентльмена блестят совсем не по-академически.