— Ну а теперь, дражайшая супруга, начнем наш поединок. — Гарри упал на постель и одним движением поднял все ее юбки. Его рука скользнула по обнаженному бедру Августы, глаза блеснули, когда он наклонился над ней.
— А вы извинитесь, если я выиграю? — шепотом спросила она, тая от наслаждения под его ласками.
— Нет уж, извинений от меня вы не дождетесь, мадам! Но вы требовали удовлетворения, и я клянусь, вы его получите. И я, разумеется, тоже!
Его губы прильнули к ее устам, и он всей тяжестью навалился на нее.
Глава 18
Августа шевельнулась в широкой постели, чувствуя рядом с собой тяжелое сильное тело мужа. В воздухе все еще витал аромат страсти. Кожа Августы была чуть влажной после любовных игр.
Она открыла глаза и увидела за окном бледную луну. Потом медленно вытянула ноги. Усталые бедра ныли, как и всегда после занятий любовью с Гарри. Казалось, она слишком долго скакала верхом на бешеном жеребце с мощной спиной. А может, наоборот, скакали верхом на ней? Она улыбнулась.
— Августа?
— Да, Гарри? — Она повернулась к нему, опершись локтями на его обнаженную грудь.
— Я кое-что хотел бы узнать насчет твоего ночного приключения.
— И что же именно, милорд? — Она пробежала пальцами по густым завиткам у него на груди. Просто удивительно, до чего то, чем они занимались вместе в постели, меняло настроение у обоих! Сейчас она больше уже не испытывала ни обиды, ни желания обороняться.
— Почему ты сразу не пришла ко мне, когда мальчишка передал тебе записку? Почему решила отправиться на эту опасную встречу одна?
Августа вздохнула:
— Вряд ли ты поймешь меня, Гарри.
— Все-таки попробуй, объясни.
— Даже если ты и поймешь, то все равно вряд ли одобришь.
— Вот тут ты, пожалуй, права. Но все-таки объясни, почему ты не принесла эту записку мне, Августа. Не потому ли, что боялась найти в ней дополнительные доказательства виновности твоего брата?
— О нет! — быстро сказала она. — Как раз наоборот! Из записки я поняла, что получу доказательства его невиновности и сумею развеять пелену подозрений, окутывавшую его имя.
— Тогда почему же ты не доверилась мне? Ты же знала, что мне крайне интересно все, что касается этой истории.
Она посерьезнела:
— Я хотела доказать, что могу быть тебе не менее полезной помощницей, чем твои ближайшие друзья.
— Ты состязалась с Салли и Шелдрейком? — Гарри нахмурился. — Как это глупо, Августа! У них ведь огромный опыт в подобного рода делах. Они отлично знают, что такое осторожность. Ты же понятия не имеешь о том, как ведется расследование.
— Вот именно! — Она села с ним рядом. — Я как раз и хочу научиться! Я хочу быть среди твоих самых близких друзей, с которыми ты делишься своими самыми заветными мыслями. Я хочу быть связанной с тобой теми же узами, что связывают вас с Салли и Питером…
— Господи, Августа, ты же и так моя жена! — возмутился Гарри. — Наша связь с тобой куда сильнее и глубже, чем с Салли или Питером Шелдрейком, уверяю тебя.
— Но я чувствую себя по-настоящему близкой тебе, разве что только в постели, вот как сейчас! А мне этого мало, потому что даже в постели между нами сохраняется некоторая отчужденность.
— Никакой отчужденности между нами в постели нет, мадам. — Он улыбнулся и погладил ее обнаженное бедро. — Или мне следует вам напомнить?
Она отдернула ногу.
— Нет, отчужденность существует, потому что ты меня не любишь. Ты просто испытываешь ко мне физическое влечение. А это не одно и то же.
Он поднял бровь:
— Ты такой знаток в этих вопросах?
— Я полагаю, каждая женщина прекрасно различает страсть и любовь, — возразила Августа. — Это, несомненно, инстинкт.
— Неужели мы снова погрузимся сейчас в бессмысленные споры, которые ты ведешь с позиций чудовищно путаной женской логики?
— Нет. — Августа живо взглянула на него. — Я просто решила про себя, что если никогда не добьюсь твоей любви, Гарри, то, по крайней мере, стану твоим другом. Твоим очень близким другом. Я хочу войти в число самых близких твоих друзей. Тех, с кем ты делишь все. Ты меня понимаешь?
— Нет, я ничего не понимаю. В этом вообще мало смысла.
— Я хочу чувствовать себя бесконечно близкой тебе! Это вы понимаете, милорд? И тогда наша семья будет похожа на настоящую.
— Черт побери, Августа! Ты несешь какую-то эмоциональную чушь! Слушай меня хорошенько, жена: ты уже, совершенно определенно, часть моей семьи. Ты входишь в круг самых близких мне людей. — Он приподнял лицо Августы за подбородок, серьезно глядя ей в глаза. — И не забывайте об этом, мадам! И все же вам далеко до тайного агента, так что я не позволяю вам играть в такие опасные игры, как сегодня. Это вам достаточно ясно?
— Но я ведь хорошо поработала, Гарри! Согласись. Я принесла тебе очень интересную улику. Только представь, кто-то здорово потрудился, чтобы сбить нас с толку и заставить поверить, что мой брат и был этим самым Пауком, а следовательно, должен был умереть два года назад. Тут возникает масса интересных предположений, не правда ли?
Он усмехнулся:
— Правда. И самое интересное, что этот Паук скорее всего жив, но очень хочет, чтобы все считали его мертвым. Что приводит нас к выводу: он в настоящее время весьма доволен своим положением в обществе, богат и желает продолжать наслаждаться жизнью. Теперь — и это совершенно очевидно — ему есть что терять, и он боится, что правда о его прошлом все-таки всплывет. Вот почему он стал еще более опасным.
Августа задумалась:
— Да, я понимаю, что ты имеешь в виду.
— Чем больше я думаю о сегодняшнем происшествии, дорогая, тем сильнее убеждаюсь, что тебя коснулась настоящая беда. И приходится винить в этом себя одного.