Четыре года назад, в июне, им обоим стало не до встреч, полузапретных укромных радостей и прогулок: он поступал в аспирантуру и устраивался в московской общаге, она усиленно готовилась к выпускным и ежевечерне сидела над дипломным проектом. Прихлёбывала крепкий чай, не считая, отламывала от шоколадных плиток, ощипывала одну за другой спелые виноградные грозди с большого блюда или тянулась за разнообразной выпечкой. Блестяще защитившись, получив свой красный диплом и попав на доску почёта, откружившись в танцах на выпускном в модном, неожиданно потесневшем ей платье «от кутюр», она в качестве награды полетела с подругой отдыхать на Кипр в отель с All Inclusiv’ом. В следующем месяце – посвежевшая, поправившаяся, загорелая, прыгающая, чтобы влезть в светлые брюки, она провела ещё несколько недель у хлебосольных родственников в Краснодарском Крае.
К Андрею в конце августа она приехала откровенно полноватая. Жарким московским днём шла она навстречу ему в открывающем мягкие руки и плечи облегающем коротком сарафане, не скрывающем ничего из выпукло-зрелого тела. Вечером в постели немного удивила его не только новыми впечатлениями от своего «ландшафта».
Была она теперь не то что зажата – напротив, раскована как никогда – но словно отсутствовала, находясь мыслью где-то ещё в самый неподходящий момент. Было ли это обдумыванием стратегии начала работы в серьёзной организации, куда она собиралась осенью? Или, как подозревал аспирант, летний отдых обогатил его пассию впечатлениями не только созерцательно-природного, но и намного более жизненного-личного характера, и он был теперь у неё не один? – чужая душа потёмки.
Перед работой она по своему обыкновению взялась за себя, и когда он в последний раз навестил её в сентябре, её комната была завалена женскими журналами, открытыми на развороте c описанием комплекса упражнений в домашних условиях. В открытой тетради-личном дневнике, лежавшей на столе, он успел увидеть в разделе «Август» цифру «77» с красным восклицательным знаком. Она была зачёркнута, а несколько следующих повторяли «76», «75», «74». В коридоре стояла изящная дамская «Ласточка» – двухколёсный друг сторонниц здорового образа жизни – благо, погода держалась хорошая для длительных велопрогулок.
Обнимая на автостанции перед отъездом свою двадцатидвухлетнюю цветущую пассию, чувствуя, как мучительно-сладко прикоснулись к нему не только её немаленькая грудь, но и подросший животик, глядя потом из окна на покачивание её, уходящей, женственными «половинами», он подумал мельком, что, если в этот раз Галке и не удастся существенно изменить последствия летнего отдыха, то и слава богу – при общей её ладности и притягательности. И что это ему, надо, наконец, всерьёз заняться силовыми упражнениями, если он намерен обеспечивать своей подруге личный комфорт, да и сам его испытывать.
Нашли, чем удивить, Татьяна Сергеевна. Кто, как не он, знал формы Истоминой во всех видах.
Ничего не понятно. Ладно – на месте разберёмся. Только была бы свободна! Как я мог так надолго пропасть! С ума сошёл, что ли? Закружило, завертело в суете…
С тем и выехал.
В ближайшую пятницу Андрей приехал в Наупинск. Здесь надо сказать, что с Галей они не поддерживали переписку. То было время, когда бумажная почта почти уже «умерла», а электронная ещё не была доступна большинству. Не всякий обитатель общежития мог позволить себе подключение к интернету из своей комнаты, да и подержанный компьютер у Андрея появился недавно – для написания текста диссертации, а не для забав. В начале недели вечером он зашёл в интернет-кафе, нашёл через поисковики страницу Истоминой в «Моём мире» (в фотоальбоме среди множества пейзажей были только два фото её лица) и, с удивлением отмечая растущее внутреннее волнение, отправил ей пару строчек с предложением увидеться в субботу. Побродив по похолодавшим улицам, убив два часа, он вернулся, взял ещё пятнадцать минут, не особо надеясь на скорую реакцию, но увидел ответное сообщение, открыл, прочитал тоже короткое, удивлённо-сдержанное, но, вроде бы, доброжелательное согласие.
Часть 2
Итак, он приехал в пятницу вечером в город, с которым у него было связано немало обжигающих неизжитой памятью воспоминаний юности. Предварительно созвонился с бывшим однокурсником-холостяком, переночевал у него. А на следующий день, заставив себя встать не слишком поздно после вчерашних посиделок, возлияний и разговоров, пробежался по двум адресам в связи с рабочими вопросами, освободился и заторопился на встречу.