У неё появилась новая привычка – стоя, на что-нибудь облокачиваться.
«А может, я мнителен. Со мной всё в порядке, но у неё наверняка сейчас кто-нибудь есть, вот и не хочет целоваться-обниматься. Тем более на людях».
Выждав какую-то одну ей ведомую паузу, молодая женщина вернулась, опустилась в кресло и придвинулась к столу. Несмотря на подушечку, она села по уровню чуть ниже своего компаньона из-за глубины кресла, так что её круглые колени оказались довольно высоко. Но от нескромного взгляда сверху её ноги прикрывал («эх!») спускающийся со стола край скатерти.
Аспирант заказал себе самую дешёвую пасту «карбонара» и бокал сухого «домашнего», имея в виду, что ему как джентльмену придётся потратиться на обоих. Но когда стала заказывать спутница, он слегка вздрогнул. Водя аккуратным ноготком по меню, Истомина медленно диктовала почтительно склонённому официанту свой выбор, состоявший не менее чем из четырёх пунктов: «Салат по-итальянски с беконом и сыром, суп из морепродуктов по-флорентийски, каннеллони с начинкой…» В конце перечня Андрей уловил слово «паста».
– Два раза макароны? – влез он удивлённо.
Истомина недовольно посмотрела на друга (мешает девушке заказывать!) – Ну да, паста с креветками под соусом бешамель. Это и каннеллони – совершенно разные вещи.
– Попробуйте наше новое блюдо, – попытался завладеть инициативой официант. Но Галина Анатольевна прервала его предложение:
– Нет, как-нибудь в другой раз, – она сделала чуть обиженное лицо, – Женщине иногда приходится себя ограничивать, ну вы понимаете.
– Да-да, конечно, – закивал официант. – Это всё?
– Одно меню не уносите, – попросила заказчица – Десерт будем позже.
Она настояла на том, чтобы вместо сухого «домашнего» они взяли на двоих бутылку выдержанного марочного («а там как пойдёт»). Парень лихорадочно пытался вспомнить цены и точное содержимое своего кошелька. Вроде, должно было хватить.
За едой их разговор пошёл легче, чем во время ходьбы по парку. То ли прошли первые минуты неловкости, то ли хорошее вино слегка развязало языки и убрало настороженность. Словно сговорившись, они не касались темы, как у кого дела «на личном фронте»: Андрей оттягивал минуту неизбежного объяснения. Его бывшая пассия тоже не спрашивала в этом направлении. Зато оба стали оживлённо рассказывать друг другу о всевозможных других новостях, о своих успехах. И чем дальше, тем большую неловкость чувствовал аспирант, которому нечего было противопоставить блестящим галиным достижениям. Руководство, программы, проекты, мероприятия, реализация, работа с населением и организациями, ознакомительные поездки за рубеж и встречи здесь, в их городе, с зарубежными партнёрами…
«Всё-таки, несмотря на своё сибаритство, она умеет работать и хорошо знает своё дело».
Он медленно ковырял вилкой свою пасту карбонара, стараясь, чтобы её хватило на всё количество вина. Для себя он успел подметить ещё кое-что новое в спутнице – её иную, чем раньше, манеру есть. Прежде это была обычная для девушки неспешная разборчивость. Теперь она поглощала поставленную перед ней еду с деловитой основательностью, как работник физического труда после смены, и оживлённый разговор ей не мешал.
Её суп и салат исчезли через четверть часа после того, как их принесли – официант только успевал менять тарелки. Добравшись до каннеллони, Галина стала есть помедленнее. Несколько раз она машинально опускала руку и с мимолётной тенью недовольства на лице притрагивалась к поясу. И мужчина догадался, что его подругу немилосердно сжимает прямая деловая юбка, которая и так ей тесновата, а теперь и вовсе…
– Ой, Андрюш, посмотри! – замахала рукой Галина куда-то за спину компаньону – Там, похоже, нашу новую рекламу повесили? Давно обещали. – Он повернулся, но краем глаза успел заметить, как Галина Анатольевна быстро расстегнула пуговицу на юбке.
– Ты имела в виду тот рекламный щит? – обернулся он.
– Нет, я ошиблась, это не то, – на смугловатом, милом лице Гали читалось небольшое облегчение. Аспирант снова наполнил бокалы, и она с воодушевлением предложила новый тост.
– Душа моя, – неожиданно заботливо она притронулась пальчиками с аккуратным маникюром к его руке, – и от этого забытого ощущения он ощутил словно лёгкий удар током, – тебе надо больше есть. Ты выглядишь лучше, чем раньше, но всё равно худой. Упадёшь тут со мной – кто тебя до поезда отведёт? Возьми себе какое-нибудь мясо!
(«Надо же! Лёд что ли тронулся, господа присяжные заседатели? Или она просто от еды добреет? Как и все мы…»).