Чувствуя, что теряет силы и решимость, Ася поспешно взглянула на часы и как раз в это время Костин голос проорал над вокзалом: «С соседней станции вышел пассажирский поезд номер 5. Следует: Владивосток — Москва».
Ася почувствовала слабость во всем теле и желание изорвать билеты, не выходить из этой комнаты-каюты, в которой так тепло и безопасно. Но она уже шептала, дергая сестру за ногу:
— Славка, вставай! Пора!
Та вскочила, потерла румяное лицо и вдруг испугалась:
— Что мы делаем? Мы с ума сошли!
— Молчи! И так на душе кошки скребут!
Ася положила на стол еще вчера написанную записку: «Милые мама и папа! Не сердитесь на нас, дурех. Но мы иначе не можем, честное слово. Мы едем в Москву, в министерство. Будем добиваться. Иначе нам жизнь не в жизнь. Взяли у вас тысячу рублей. Не сердитесь, что потихоньку слямзили их. Как только заработаем — вернем. О нас не беспокойтесь: не в Африку же едем».
Сестры еще с вечера оделись в шерстяные свитеры и в синие лыжные костюмы. В рюкзаке у них были термос, котелок, баклажка, складной нож, алюминиевая миска, кружка — все дорожное, точно собрались они в туристский поход.
Ася, надевая пальто, последний раз оглядела комнату со штормами Айвазовского на стенах, и опять ей стало страшно уходить отсюда.
— Прощай, каюта, — жалобным голосом сказала она. — Прощай, дедушка! Мы едем к морю!
А Славку уже захватило приключение.
— Побег! Вот здорово! — ликовала она. Сняв с подоконника горшки с цветами, вылезла в палисадник. Ася подала ей чемодан, рюкзак и выпрыгнула сама.
Ненастно шумела листва, из темноты мелко моросило, дождинки шебаршили в палой листве. На клумбах валялись белые табачки, сломанные собаками. Когда-то сестры все это увидят снова?
Прощай, мамин дом.
Горят огни на дальних маяках!
Сестры выскользнули из палисадника. Поезд уже шумел у перрона. Сразу же в лица ударили твердые, колючие струйки дождя, точно включили огромный душ. Струйки разбивались в пыль: асфальт и крыши дымились. Оглядываясь по сторонам, боясь наткнуться на знакомых, подбежали к вагону. Как медленно проводница проверяет билеты! Им все казалось, что сейчас грянет голос отца: «Куда?» Они втягивали головы в поднятые воротники и озирались.
Наконец-то они в теплом, людном вагоне! Кричали и плакали дети, в проходах образовались пробки.
— Кажется, никто не видал, — прошептала Славка, вытирая мокрое от дождя лицо.
«До отхода поезда номер 5 осталось пять минут! Провожающих прошу выйти из вагонов!» — прогремел железный Костин голос.
— Объявляй отправление моему поезду, — прошептала Ася. И таким славным и милым показался ей Костя.
Клятва
Москву они видели первый раз. Их поразили здания, огромная площадь между вокзалами, потоки машин, троллейбусов, пешеходов. Москва шумела, сияла, катилась. В окнах и на фасадах зданий вспыхивали и гасли и все куда-то без устали бежали ядовито-красные, зеленые, фиолетовые буквы реклам и вывесок. Улицы текли реками огня. Можно было подумать, что это Млечный Путь рухнул, просыпался сияющей лавиной на ночную землю и теперь кишел звездным гигантским муравейником.
Выскочив из людского потока, сестры растерянно остановились.
— Москва! — сказала восхищенно Славка.
— Столица! — откликнулась Ася.
Люди здесь одевались иначе, наряднее, чем в тихом уральском городе. Сестры чувствовали себя неважно в лыжных костюмах, в стареньких осенних пальто, в вязаных белых шапочках с зелеными помпонами на макушках.
— Вырядились, как пугала! Сразу видать, что из глубинки! — сказала Славка и по привычке начала шарить на груди, отыскивая косы, чтобы перебросить их на спину. Она огорченно вздохнула. Такие косы, пожалуй, и в Москве были бы редкостью.
— Что будем делать? — спросила Ася подавленно. — Уже вечер, учреждения не работают. В гостиницы, говорят, здесь попасть невозможно. А где ночевать?
— Э, нашла о чем печалиться. Вокзал нам с детства дом родной. На вокзале и перебьемся ночь! — весело ответила Славка. Там, где начинались практические дела, власть переходила к ней. Ее беззаботность, общительность и напористость, ее деловая смекалка всегда выручали сестер. И в такие минуты, как сейчас, Ася целиком доверялась ей.
На душе у Аси было смутно. Из тихого маминого дома все казалось проще. А вот теперь сверкающая Москва совсем подавила ее. Какое дело столице всего государства до каких-то девчонок в лыжных брюках, до какой-то сумасбродной мечты о море?