— Скажите, пожалуйста, вот нам насчет училища... — проговорила она в тощую, сутулую спину. Но «дяденька» даже не оглянулся, его проглотила хлопнувшая дверь. Славка рассердилась. А на Асю все эти коридоры, множество кабинетов и неответивший старик произвели гнетущее впечатление. Ей показалось, что они со Славкой никому здесь не нужны и выглядят смешно. Она даже тихонько засопела от злости и унижения, но потом гордо вскинула голову и стала презрительно щурить глаза.
За ними шел какой-то мужчина в черной морской форме, с висящим до колена золотым кортиком. Это, наверное, был приезжий капитан. Едва он поравнялся, как Славка сразу же обратилась к нему:
— Мы хотим в мореходное...
Не вынимая изо рта толстую папиросу, он буркнул:
— В отдел кадров! — и выпустил пароходный клуб дыма.
Но капитану сестры могли простить все, что угодно.
Славка вдруг решительно распахнула дверь какого-то кабинета.
— Где у вас тут отдел кадров? — услыхала Ася ее голос.
В отделе кадров пухлый мужчина с острой бородкой куда-то спешил, совал в портфель бумаги, что-то искал и долго не мог понять, что им нужно, а когда в третий раз Славка все объяснила, раздраженно воскликнул:
— Девушки, что вы тут лепечете, голову только морочите! — Он глянул на часы. — Обратитесь к товарищу Чугрееву в триста пятую комнату. Он ведает учебными заведениями.
...Здесь все было большим: просторный, как зал, кабинет, магазинные необъятные окна, два громоздких старинных дивана, кресла, тяжелые, как рояли, стол, размером чуть не с палубу. И только товарищ Чугреев, сидящий за столом, был маленьким, лысым.
Рассохшийся дубовый паркет звучно трещал, словно сестры шли по грецким орехам. Они остановились перед палубой-столом. Товарищ Чугреев и не посмотрел на них. Он что-то медленно и тщательно, точно рисуя, писал, потом принялся звонить по телефону, с кем-то долго и нудно препирался из-за каких-то списков преподавателей. Клацнув трубкой по рычажкам, он наконец буркнул, не предложив сесть:
— Я слушаю вас.
И хоть не хотелось говорить с ним, Славка твердо произнесла:
— Мы вот с сестрой в мореходное училище поступить хотим. На штурманов учиться.
— Романтика заела? — насмешливо спросил Чугреев.
— А принимают только ребят! А как же нам быть? — Славка помолчала, думая, что Чугреев что-нибудь скажет, но он безмолвно катал карандаш.
Муха села на лицо Чугреева, он не обратил на нее внимания. Муха спокойно ползала по бледным щекам, по носу и даже губам. Славке показалось, что она иногда пробегала и по глазам его.
Тут не вытерпела Ася и, шагнув к столу, заговорила дрожащим голосом:
— Вы поймите, что это у нас мечта! Мечта с детства! Мы даже из-за этого с отцом поссорились. Из дому бежали! Нам не жить без моря! У нас дед был потемкинец. Ну, как вам объяснить? Ну, вот есть у Блока стихотворение:
— Вы понимаете нас?! — взывала в отчаянии Ася.
Чугреев хотел что-то ответить, но тут зазвонил телефон. Славка в досаде чуть не топнула. Чугреев неторопливо договаривался о каком-то совещании. Теперь муха спокойно сновала по лысине. Славка точно зачарованная следила за ней.
Телефон все испортил. Ася уже не могла продолжать с таким же жаром. Она, сбиваясь, вяло что-то рассказывала о ссорах с отцом, об отказе из училищ.
— Вот мы и просим помочь нам. Пусть нас допустят к экзаменам, — закончила она и выдернула из кармана платочек, и тут же вспыхнула: на пол со стуком упали две конфеты. Сестры стояли пунцовые, растерянные, не зная, что делать. Наконец Славка подобрала конфеты. А Чугреев, следя за ней, улыбался во весь рот.
— Ох, беда с вами! — проговорил он уже теплее. — Ничем вам помочь не могу. Во-первых, нужно лично ехать в училище и там договориться с начальством. Во-вторых, нужно прежде два годика поработать. А в-третьих, шли бы вы, девушки, на железнодорожный транспорт, как отец вам говорил. А то витаете в облаках. Жизнь — это не стишки.
— Но у нас же мечта! Поймите, мечта! — воскликнула Ася.
Чугреев, как в президиуме, легонько побрякал карандашом по графину.