— И пришли? — спросила Ася.
— Пришел!
Ася взглянула на него с восторгом. Чемизов ответил ей тем же.
— Подождите! — воскликнул Лева, все больше переполняясь радостью. Он бросился к буфетчице, принес девушкам пирожные и, захлестнутый жаждой делать людям добро, принялся горячо убеждать:
— И нечего вам обивать пороги в Москве! Знаете, куда сейчас хлынула молодежь? В Сибирь! В Забайкалье! На Дальний Восток! Там бушуют дела. Туда нужно ехать. А знаете, что это за края? У нас все Забайкалье в горах, заросших дремучей тайгой. Там бьют знаменитого баргузинского соболя, там на заре в чистейших озерах купаются сохатые. Там даже в зобах глухарей находят небольшие самородки золота!
Сестры слушали, не спуская с него глаз. В памяти их смутно роились воспоминания о прочитанных «Угрюм-реке», «Дерсу Узала», «Даурии».
Лева долго рассказывал о родном крае и наконец привел в пользу его самый, как ему казалось, потрясающий факт:
— Да вы знаете, что Читинская область — родина Чингис-хана! — Уверенный в мощи этого доказательства, он торжествующе помолчал и, увидев в глазах сестер изумление, захохотал и даже подпрыгнул на диване. — По берегу реки Онон кочевало племя тайджутов. Ими правил отец Чингис-хана Есугей-Багатур. Темучин — так звали Чингис-хана — родился в урочище Дэлъюн-Болдок. Так и сейчас называется эта местность.
Лева дал сестрам возможность поразиться и ахнул в них новым залпом удивительных сведений:
— В наших местах жили декабристы! Это к нам ехала, елки-палки, княгиня Волконская! Это к нам, в Читу, Пушкин прислал послание: «Во глубине сибирских руд храните гордое терпенье». Это в Чите был написан Одоевским ответ: «Струн вещих пламенные звуки до слуха нашего дошли». А, да чего я вам буду рассказывать! — Он раскрыл небольшой чемодан, забитый книжечками в алой обложке. На одной из них он сделал надпись Славке: «Человек — хозяин своей мечты! Вперед, к морям!» Асе написал: «Мечта — сердце человека! В далекой гавани вас ждет шхуна с алыми парусами. Имя ей: «Бегущая по волнам». Буквы он писал мелкие, как просо.
— Вот вам моя книжка. В ней кое-что рассказано о наших краях.
— Вы поэт? — изумились сестры. А увидев портретик Чемизова, преисполнились к нему необыкновенным почтением. Поэты всегда представлялись им легендарными людьми.
Ася раскрыла наугад и прочитала вслух:
— Как хорошо, — сказала она.
— Едемте! Едемте к нам! — Лева уже сам увлекся своей затеей. — Там вы будете соседями с океаном. Владивосток, мореходное училище под боком. Два года поработаете и — к кораблям!
Вот этот довод был самым сильным. Он мгновенно сразил сестер.
— По таежным чащобам, по горам бродят сотни геологов. Пойдете с ними, увидите необыкновенный мир, а потом — вперед! — к своей мечте. Я вас познакомлю с геологом Грузинцевым. Удивительный мужик! Он возьмет вас.
— Мы согласны! Мы хотим туда ехать! Правда, Ася? — спросила Славка.
— Конечно!
— Но у нас финансы поют романсы. Мы сели на мель.
Наконец-то, наконец-то Лева Чемизов мог осчастливить кого-то. Он вспомнил, как однажды мальчишкой потерял в вагоне свои деньги — пятьдесят рублей. Нужно было ехать еще три дня. Тут подошел какой-то мужчина, сунул ему в кармашек на груди сто рублей, молча потрепал его волосы и ушел. Никогда он не забудет этого родного незнакомца. Теперь пусть не забывают и его, Чемизова. А кроме того, Лева любил красивые эффекты, любил поражать.
Пять тысяч за очерки свалились на него нежданно-негаданно. И гонорар за книжку цел.
— Деньги — чепуха! — воскликнул он. — Я покупаю вам билеты!
— Дорого же... Нет, нет! — смущенно воскликнула Ася.
— Чего «нет»?! — практичная Славка толкнула ее в бок. — Мы заработаем и отдадим. Мы согласны! — торопливо сказала она Чемизову.
— Молодец! Чего там еще... Свои люди! А отдавать не надо. Выручали и меня. Это я плачу свой долг людям. А потом вы кого-нибудь также выручите. А тот — другого. Вот и будет расти и расширяться эта выручка.
Ошеломленные и обрадованные сестры не знали, что и говорить. Лева взглянул на часы, вскочил:
— Пора. Иду за билетами. Ждите здесь, курносые фантазерки.
Подходя к кассе, натыкаясь на людей, он бормотал новые строки. Стоя в очереди, записал в блокнот, будто просо рассыпал: