— Поздравляю вас с Новым годом! Пусть моим приветом прозвучит для вас песня о любви — «Песня Сольвейг».
И вот уже возникла эта несравненная песня. Ася крепко сжала густые ресницы. Душу ее переполняли гордая отвага и яркая вера. Асе казалось сейчас, что она все может, все сделает. Она не предаст мечту, она поведет свой корабль. Она поведет его, несмотря ни на что.
— Да чего ты молчишь? — тормошила ее Славка. — Ты слышала, что он нам сказал? — Стоя сзади, она запрокинула голову Аси, целовала ее лицо с закрытыми глазами. На Асиной шее бились две жилки, приоткрытые, шершавые от мороза горячие губы дрожали.
— Успокойся, дурашка, — шептала Славка, платком вытирая ее лицо, — все исполнится, что загадано.
— Нет, Славка, тебе не по пути со мной, — ответила Ася, прижавшись щекой к ее упругой груди. — Это ведь я прощаюсь с тобой. Расходятся наши дороги.
— Что за бред! Почему расходятся?
— Ты уже ушла от меня. Ты еще этого сама не знаешь, а я знаю. Вспомни историю красавицы Евдохи. Пойдешь со мной и будешь заглядывать во все лица, искать рыбака.
— Ты хочешь, чтобы я тебе повторила московскую клятву? — спросила Славка. Ася уловила в ее голосе смутную неуверенность.
— Не надо. Этим не шутят.
А с потолка все шел и шел густой снег и все не мог долететь до пола.
У Аси было такое чувство, как будто удивительный фантазер склонился к ней и рассказал удивительную историю.
И другие, должно быть, почувствовали что-то вроде этого. Бросив работу, они подходили к сестрам, рассаживались вокруг на полу, на дровах. Ия тоже подошла, прислонилась к стене, смотрела в пол немигающими, напряженными глазами. Всех коснулось что-то необычное, и каждый вдруг о чем-то смутно затосковал, точно услышал зов. Но чей? Куда? Или это песня повеяла красотой? Или стихи всколыхнули что-то спавшее в душе? Или эта история сестер каждому напомнила о его море, к которому он еще не пришел? Лица у всех посветлели, стали красивее, точно все слушали тихую песню из-за стены.
— Как это у вас все славно получается, — проговорила Любава. Ия незаметно кивнула головой. — А я вот как-то засохла. И не мечтаю уже ни о чем. Так, работаю и работаю. Все у меня будни.
— А кто виноват? — дрожащим голосом спросил Космач. — Сами!
Ия опять чуть кивнула головой.
Он зло махнул рукой и ушел за ель, на которой было так много игрушек, что она будто укуталась в пеструю шубу. Ему хотелось сказать, что много лет он загубил, много лет имел дело только с судами да тюрьмами. И жил он без всякого моря. Ему даже рассказать людям нечего. Не будешь же рассказывать о темной камере с цементным полом, о решетках на окнах, о дверях, обитых железом, о лязге затворов. А может быть, рассказать уголовные истории его дружков об убийствах, о грабежах, о драках? Никогда еще Космачу не казалась своя жизнь такой угрюмой и мрачной. И все это из-за маленькой девчушки с оленьими глазами.
Ася уловила этот невидимый, теплый порыв, который дохнул в души ребят и девчат, растревожил их, осветил их лица, глаза. Колоколов смотрел на сестер ласково, нежно. А Любава вдруг почти выкрикнула:
— Вот паразиты!
И Ася знала, что это сказано о Татаурове с Дорофеевым.
— Ничего, девчата, идите к своему. А мы поможем вам, — снова сказала Любава. И тут же у нее тоскливо вырвалось: — Господи! Люди на Луну собрались лететь. А я куда лечу?
— Наше море, наша луна — это знаменитые на весь мир серебряные лисьи шкуры, — строго отозвался Колоколов.
Все повернулись к нему, жадно ждали его слов.
— А ведь эта красота нашими руками выращена...
Громко взвизгнула, распахнулась дверь, мелькнула черным крылом, взвилась пола Ииного пальто.
Ася вскочила, бросилась следом, выбежала в морозно-трескучую ночь, крикнула в туманный мрак:
— Ия, вернись! Ия!
Мрак молчал, точно никто не пробегал, не проносился по скрипучим снегам.
Прощание с Чапо
Колоколов ясно представлял себе, насколько неприятным будет столкновение с Татауровым. Он тщательно подготовился, взял решение комсомольского собрания, переговорил с парторгом. В кабинет входил он, готовый к драке. Но едва лишь произнес несколько слов в защиту Аси, как Татауров рассеянно и угрюмо буркнул:
— Она тебе нужна на ферме?
— Очень нужна.
— Незаменима? — осклабился директор.
— Незаменима.
— Ну и пускай работает. Тоже проблему нашел.
Колоколов изумился. Для Татаурова было все равно: воровка Ася или честная, выгнать ее или оставить.