Круглое озеро очертила белая, пенная кайма. Озеро морщилось, вода посинела и будто стала тяжелой, вязкой. Из-за холодного ветра было неуютно, купаться не хотелось, но сестры закаляли себя. Они прошли по хлюпающим мосткам в пустую купальню и разделись. Выйдя на мостки, услыхали голос Кости:
— А ну, сестры Иевлевы, понимаешь, покажите класс!
Ребята курили в спасательной лодке, привязанной к мостику. Они уже искупались, но все еще сидели в мокрых, прилипших трусах, надев только рубахи. Губы у них посинели, точно они наелись черники.
— На прощанье утрем им нос? — спросила Славка.
И сестры, посмеиваясь, легко взбежали по лестнице на вышку. Там, на высоте, шумел холодный ветер, сочно щелкали бело-синие спортивные флаги. Вдали по озеру скользили яхты, они валились на бок, паруса их были туго набиты плотным ветром. Строем плыли десять белых лодок, взмахивая красными веслами, — шли соревнования. Озеро со всех сторон обложено несметным сосновым войском.
Сестры — густо загорелые, в черных трусиках, в синих резиновых шапочках.
— Обожжет сейчас, — сказала Славка. — Э, была не была! Не видала ль ты подарка от донского казака! — завопила она отчаянно и бросилась на трамплин, ударом ног спружинила его, взлетела вверх, поджала колени к животу, охватила их руками и, падая, два раза перевернулась, затем вытянулась рыбкой и вонзилась в резиново-упругую воду.
Все это было проделано так четко, легко и красиво, что, когда Славка вынырнула, хватая ртом воздух, она услыхала свист и крики ребят.
Ася прошла на качающийся трамплин. Тонкая, упругая фигурка ее резко темнела на фоне неба.
— Морячка! Не ударь лицом в грязь! — кричали ребята из лодки.
Ася улыбнулась им, помахала рукой и вдруг прянула вверх, падая, проделала плавное сальто через спину и ринулась «столбиком» вниз. Вода жгуче опалила, точно с Аси сорвали кожу.
Сестры славились на озере: они держали первенство по плаванию среди девушек.
— Ну как, морячки, ваше мореходное? — спросил тощий, нескладный Костя, натягивая подол рубахи на голые, костлявые колени.
— Пока в волнах ничего не видно, — ответила Ася, шевеля в прозрачной воде руками и ногами.
— Чего там, — крушение терпим, — созналась Славка и ударила ногой, взбросила тучу сверкающих брызг. — В случае чего бросайте нам спасательный круг!
Сестры поплыли к купальне.
— Позор, понимаешь, если не добьетесь! — крикнул Костя.
— Идите лучше в поварихи!
— Или нянями в детсад! — шутили ребята.
На ветру губы сразу же стали черничными, кожа гусиной, на руках и ногах ощетинились чуть видимые золотистые волоски. С сестер текло. Стуча зубами, они бросились в купальню, быстро обтерлись и натянули платья.
— Разболтали всему городу, — мрачно проговорила Ася. — Теперь, если не попадем в училище, лучше и не показываться на глаза ребятам. Так и прилипнет это прозвище — «морячки».
— Зубы будут скалить, салаги! — согласилась Славка, щегольнув морским словечком. Она сдернула шапочку, и белокурые косы тяжело упали, хлопнули по спине.
Ася вдруг уставилась на них, глаза ее мрачно сверкнули.
— Режь свои косы! — неожиданно заявила она. — На корабле длинные волосы — помеха. Режь, чтобы уже отступления не было!
Славка испуганно посмотрела на сестру.
— А может... подождем?
— Чего это ждать? — с подозрением спросила Ася, и глаза ее стали колючими. — Может, ты собираешься секретаршей в бондарную артель к дяде Ульяну? Тогда другое дело. Женихи любят русалочьи косы. — В колючих глазах Аси зажглось презрение.
— Я... завтра!
— Сегодня! Или никогда! — Асины глаза уже испепеляли сестру.
Славка во всем подчинялась Асе, хоть выглядела старше и сильнее ее...
Холодный ветер стегал по окнам тонкими березовыми ветвями. Стремительно неслись пепельные тучи. Порой в синие прорехи выплескивалось солнечное сияние, окатывало на миг дома, улицы, сестер и опять исчезало.
Славка покорно и молча шла за решительной Асей.
Когда давно не бритый старик парикмахер с большущим горбатым носом понял, чего от него хотят, он в изумлении сдвинул очки на лоб и уставился на Славку.
— Нет, я бы хотел, чтобы белый свет мне, старой тупице, растолковал: зачем вам нужно, извините, моими честными руками губить свою красоту? Нет, вы только себе послушайте! — возопил он, обращаясь к стенам. — Это неразумное дитя, совращенное модой, пришло к гениальному выводу, что ему нужно обкромсать свои дивные косы! Иначе же мир перевернется!
Славка ярко покраснела и объяснила:
— Работа у меня такая, батя... Короткие волосы позарез нужны...
— Оно, это дитя, вообразило, что мои честные руки могут кощунствовать! — уже кричал маленький носатый старик, все обращаясь к стенам. — Объясните ей, пожалуйста, что руки мастера создают, а не разрушают! — и рассвирепевший старик убежал за перегородку к кассирше.