Сегодня — ужасный день, и я хотела его забыть, но не могла. Я хотела взять то, что предлагал Лукьян, но этим бы не закончилось. Я позволила стенам задрожать, как и тогда, когда наблюдала за Бенджамином, двигающимся к дверям клуба. Он так похож на Джошуа, что мне так же сильно, как и Кендре, хотелось верить, что произошла ошибка, но не могла. Я знала правду, и мы слишком близки к вознесению, чтобы рисковать. Я не хотела потерять Кендру из-за ошибки, поэтому заставила себя посмотреть правде в глаза — мы смотрели не на Джошуа. Однако на какое-то мгновение я позволила стенам приспуститься и подумала, что, возможно, ошибалась.
Искупавшись, я надела розовую ночнушку и прошлась по коттеджу, выключая свет и туша свечи. Я погладила Луну по голове, когда она вошла, чувствуя, что пришло время для сна.
— Умничка, — пробормотала я, стягивая одеяло и откидывая мягкие простыни. Перед тем, как отправиться в клуб, я открыла окошко для Луны, зная, что она будет много гулять. Она хорошо приспособилась к сельской жизни, и самое приятное то, что она чувствовала необходимость держаться ближе к дому с момента последнего фиаско. Кошки умны и подхватывали страхи своих хозяев. Я устроилась на кровати, и Луна легла рядом. — Он невыносим, — прошептала я кошке. — И, похоже, я не могу прекратить целовать его. — Она лизнула лапу, уже заскучав, и закрыла глаза. — Ну, блин, я-то тебя слушаю, — проговорила я. Она мяукнула и подняла голову, оглядывая комнату. — Ой, забей, — продолжила я. — Момент упущен. Ты полностью провалила роль лучшей подруги, понимаешь?
Она посмотрела на меня так, будто я свихнулась. Может, так и было. Я говорила об интимной жизни с кошкой, но, по крайней мере, она меня не осуждала. Я положила голову на подушку и закрыла глаза. И видела я порочные сны. Со мной был Лукьян, прижимал меня к кровати… не к моей кровати, а такой, на которой спали в прежние времена. На старинном столе со старомодным фарфоровым чайным сервизом стояли недоеденные булочки и почти пустые чайные чашки. В окнах стояли толстые витражные стёкла, на богато украшенном изголовье и изножье стояли высокие деревянные столбы, а вокруг столбиков намотана верёвка, которая надёжно удерживала мои руки над головой.
— Остановись, — прошептала я, наблюдая за тем, как он достал нож и нежно коснулся его концом моего живота.
— Покричи, ведьма. Моли меня остановиться, — прорычал он, заменяя нож своим ртом и целуя нежную плоть вокруг пупка.
— Нет, — ответила я и моргнула. У него был нож, и я привязана к его постели; зачем мне умолять? Почему меня связали?
— Ты будешь молить, рано или поздно, — прошептал он, опаляя кожу горячим дыханием и спускаясь к тазу, по дороге лаская меня языком, отчего пробуждалось множество ощущений. Он провёл языком по расщелине, и я приподняла бёдра. Лукьян рассмеялся, и его смех вибрировал внутри меня. Он поднял на меня глаза, и в тёмно-синих глубинах виден был лишь голод. Не отводя взгляда, он опустил рот на нежную плоть и втянул в себя. В маленькой комнатке наши стоны разнеслись эхом.
Мои волосы намокли от пота, кожа горела. То, что Лукьян вытворял ртом, было невероятно, и в тот момент, когда он вошёл в меня пальцами, мне показалось, что я разобьюсь в дребезги.
— Пока нет, — промурлыкал он, убирая рот и пальцы. Он провёл рукой по моей плоти, касаясь пальцами мягкого холмика одной груди, а затем другой, прежде чем двинуться вверх и зажать горячим ртом один сосок. Ощущение члена, когда Лукьян нашёл мою мягкую плоть и скользнул по ней, было нереальным. Давление на чувствительные места смешалось с бурей, уже нарастающей внутри.
За окном ударила молния, и Лукьян улыбнулся, прежде чем задеть зубами сосок. Я застонала от боли, смешанной с удовольствием. Его член продолжал скользить по моей сердцевине, и я всё сильнее увлажнялась.
Я выгнулась, но вес Лукьяна удерживал меня в плену, а его голодный рот продолжал сосать, покусывать и дразнить мою мягкую плоть. Это мучительная смесь ощущений. Каждый раз, когда тело готовилось перешагнуть через край, Лукьян замирал, выжидая, а затем начинал атаку снова. Он целовал меня в шею, перекатывая один сосок между большим и указательным пальцами. Другую руку он опустил вниз, упирая головку члена к моему входу, и в следующее мгновение скользнул внутрь, растягивая, но не на всю длину.
— Один толчок, и я завладею тобой, — хрипло прошептал он. — Ты даже не представляешь, как сильно я хочу услышать, как ты умоляешь об этом. Ты знаешь, что случиться дальше? — спросил он, и прежде чем я смогла ответить поцеловал. Находиться рядом с ним в таком положении совсем необычно. Я не могла думать ни о чём, кроме его рта и давления, которое создавало его тело, раскачиваясь и отстраняясь, когда я пыталась взять больше. Я не привыкла к полноте, которую он создал, и Лукьян знал это. Я попыталась пошевелиться, и он отстранился.