Несколько минут я лежал неподвижно и слушал. Казалось, птицы еще не решили, пора ли им просыпаться. Было прохладно и очень влажно. Я чувствовал, как к моим усталым и стертым ногам медленно возвращается жизнь.
Вся долина была скрыта утренним туманом. Сквозь это светло-серое шелковистое покрывало проглядывали макушки деревьев, растущих на склонах. Ландшафт походил на нежную китайскую живопись.
Но вот пришел повар, на которого вся эта красота не производила ни малейшего впечатления, и равнодушно сказал:
— Маста, кай-кай финне! (Господин, еда готова!)
А через час мы уже шли дальше на запад, в деревню Мурирагу, лежавшую на территории,- которая до сих пор не попала под постоянный контроль патрульной службы.
По блестевшей от дождя тропе мы без конца то поднимались в гору, то спускались вниз. Мои ноги, отвыкшие от долгой ходьбы, еще болели после вчерашнего перехода, и я с облегчением вздохнул, когда вечером мы остановились наконец возле патрульной хижины в Мурираге.
Жители деревни были настроены очень миролюбиво. Они сидели небольшими группами возле своих хижин и внимательно наблюдали за нами, обсуждая все наши действия. Женщины, немного испуганные, держались поодаль. Единственным признаком, говорящим о связи Мурираги с окружающим миром, было несколько стальных топоров, которые мужчины получили за постройку и содержание в порядке хижины для патруля.
Поздно вечером вокруг нашего жилища собрались мужчины, и тут я в первый раз услышал слово «Упин».
Через нашего переводчика Пойу я попросил одного из стариков, по имени Айанга, рассказать мне немного об обычаях и обрядах племени энга. Из его рассказа я понял, что Упин — это их божество, которого они боятся и которому приносят жертвы.
Дэннис сказал, что никто из европейцев никогда не видел изображения этого мистического божества, рассказы о котором он тоже слышал.
Продолжая терпеливо расспрашивать старика, я постепенно узнал, что Упином в племени энга называют мужскую фигуру длиною в один метр, сплетенную из особого луба. Каждый род племени энга имеет своего Упина, и только колдунам известно, где он хранится.
Колдуны внешне ничем не отличаются от остальных туземцев, и человеку постороннему очень трудно узнать их среди прочих. В племени они являются своего рода церемониймейстерами. Только им известно, как совершаются все обряды в честь Упина.
Дух Упина строго следит за жизнью племени энга. Эпидемии, неурожаи, землетрясения, грозы и прочие несчастья — все это считается выражением гнева Упина. Чтобы ублажить божество, ему приносят жертвы и совершают в его честь различные обряды, окруженные глубокой тайной. За их исполнение колдуны требуют особого вознаграждения. Для совершения обрядов Упина переносят из тайника, где он обычно хранится, в обрядовую хижину. Эта маленькая, сплетенная из травы хижина с остроконечной крышей строится, как правило, в молодом лесу или густом кустарнике. Женщины и дети туда не допускаются.
Кроме колдунов в церемонии принимают участие самые старые мужчины племени. Перед обрядовой хижиной закалывают свинью — единственное домашнее животное туземцев — и ее кровью обливают несколько камней. Мясо жарят и делят между мужчинами. Упин тоже получает свою долю; ему мажут рот свиным жиром, чтобы казалось, будто он ест вместе со всеми. Часто в совершении этих обрядов принимают участие сразу несколько колдунов. Они рассказывают божеству о несчастьях, обрушившихся на их племя, а остальные мужчины тем временем стоят вокруг хижины и громко топают ногами.
После жертвоприношения один из колдунов остается ночевать в хижине вместе с Упином. Он укладывает его на так называемый женский камень — круглый, плоский, с отверстием посередине. Смысл всей церемонии заключается в том, чтобы доставить божеству как можно больше обычных человеческих радостей.
После совершения обрядов Упина снова прячут в потайном месте.
Старик говорил со мной робко и не очень охотно. Чтобы ему было легче побороть смущение, я дал ему несколько пачек табаку. Но он так и не сказал мне, где энга прячут своего Упина и как его можно увидеть. Когда же я стал расспрашивать его слишком настойчиво, Айанга заторопился и покинул хижину.
Вообще-то старик был настроен очень дружелюбно. Когда мы пришли в Мурирагу, он первым вышел к нам навстречу. В прошлый раз патруль назначил Айангу лулулайем[14]; это означало, что правительство считает возможным вручить ему бразды правления. По этому случаю Айанга получил маленькую медную бляху, которую он теперь носил на лбу.
14
Лулуай и тултул — низшие звенья колониальной администрации, назначаемые из числа жителей деревни. Через них колониальные власти собирают налоги, вербуют рабочих и т. п.