Неся на плечах палатку с лотками под ягоды, молча благодарю тренажёрный зал за помощь в подготовке. Восхищённый взгляд любимой девушки сам по себе так поднимает самооценку, как не сможет даже новая должность.
…
— Теперь пришли? — мучается Лета, несмотря на то, что я оставил у неё лишь бирюзовый рюкзак.
— Нет.
…
— А сейчас?
— Нет!
…
— Мы пришли?
— Нет.
— Ты врёшь! Вот же клубника! — восклицает Лета, бросаясь вперёд.
Лета тоже молодец, ножки стройные, подтянутые — приходится аж руку от них одёргивать.
— Здесь её мало, — отвечаю я, уходя вперёд. — Мы можем сделать привал, отдохнуть и пожевать здешнюю. Ещё пару километров идти.
— Жесть, — закатила глаза Лета, опираясь руками на коленки.
— Сейчас найду место и расстелю нам лежбище.
— И ты оставишь меня здесь одну?
— Да. Без малейшего угрызения совести, — подмигиваю я, и машу ей на прощание, пытаясь скрыться за высокими полевыми травами.
— Не смей! — надувает губы Лета и нагоняет.
От небольшого пучка клубники нашу временную стоянку отделяет несколько десятков метров, но стоит Лете плюхнуться на покрывало, как она мгновенно забывает про лакомство и капризы об усталости. Коротышка, распластавшись звёздочкой, спиной кверху, начинает сопеть и не оставляет мне выбора.
— Сейчас приду, никуда не убегай.
Когда я возвращаюсь с горсткой ягод в руках, обнаруживаю Лету ровно в той же позе. Единственная разница в том, что девушка сняла рюкзак со спины — не-е-ет, она не спит. Вот сейчас присяду к ней, а она что-нибудь выкинет.
Тихо зову её — не улыбается, не щурится, не шевелится — будто ангелочек спит. Я медленно, аккуратно сажусь на колени как можно ближе к ней — вроде, всё в порядке… Наклоняюсь и начинаю гладить по спине свободной рукой — как предусмотрительно она убрала свой кудрявый хвост за плечо.
Через несколько секунд блаженства Лета, едва не всхлипнув, поджимает губы и открывает глаза прямо на меня. Она смотрит на мою руку, полную ягод, облизывается и приподнимается на локтях. Из такой позы не удобно перехватывать у меня клубнику, но и двигаться дальше девушка не собирается — всё смотрит на лакомство и молчит. Учащённое дыхание и румянец легкомысленно выдают волнение коротышки.
Нежный поцелуй — и вот она снова улыбается. Моя ладонь неохотно отрывается от её талии, и я начинаю кормить Лету, по ягодке.
Через несколько чудесных молчаливых минут, утонувших в бесчисленных эмоциях её небесных глаз, мы собираемся для последнего рывка к заветной опушке, и я уже не отпускаю её ручку.
…
На краю луга достаточно места для костра и целой группы отдыхающих, но в этот раз он весь оказывается полностью нашим. Ото всех деревень и сёл он слишком далеко, чтобы кто-то просто так отправлялся сюда гулять, а потому считанное количество людей знает об этом клубничном царстве. Как правило, ягоды собирает старшее поколение, но раз с утра здесь безлюдно, то и к вечеру никого не объявится.
Мы ложимся в тени дерева, плотно обедаем и болтаем обо всём подряд. Потом, радуясь послушанию Виолетты, я учу её быстро и аккуратно собирать клубнику. Она внимательно слушает и запоминает, куда и как надо становиться, чтобы ничего не раздавить и найти как можно больше спелых ягодок, оставляя зелёные и подгнившие.
…
Очень уж радует, что она не жалуется на приставучих мушек. Стоит мне раздеться, чтобы не зажариться под солнцем, и увлечься сбором ягод, как Лета делает то же самое, отойдя от меня, от греха подальше.
— Ты часто в такие палаточные прогулки отправляешься?
— Фух! — выдыхает Лета, разгибая спину. — Пока на работу не устроилась — каждые каникулы в поход ходила. И не по одному разу… Спасибо, Лёш. Давно я палатку не ставила.
…
Постепенно солнце склоняется к западу всё сильнее — становится трудно различить лепестки клубничных ростков среди остальных трав, и мы заканчиваем рабочий день. Урожая много: хватит на пару трёхлитровых банок компота. Но беспокоит не это — беспокоит, что Лета под вечер начинает хмуриться.
…
— Сидишь? — устало бормочет задумчивая Лета, глядя на пламя костерка.
Сижу, но не признаюсь…
Она пытается немного размять шею и плечи, но обречённо вздыхает и тяжело опускается рядом со мной. А ведь буквально только что мы бодро собирали клубнику.
— Не могу я сидеть сложа руки… Посиди так немного, — говорю я, отодвигаясь ей за спину.
Девушка слегка поворачивает ко мне голову, но вновь морщится — довёл, молодец.
— Не против, если я сделаю тебе массаж? — спрашиваю я, кладя руки на плечи.
— Буду благодарна, — бурчит Лета.
— Не унывать! Сейчас разомну тебе шейку и плечи, и всё пройдёт, — говорю я, спуская лямки майки и лифчика. — Спина не болит?
— Вроде нет. С тех пор как села, — тихо отвечает Лета — я не вижу её лица, но готов ручаться за то, что её щёки ярко пылают.
— Если будет больно, говори. Надеюсь, не забыл, как это делается.
Чуть-чуть сжимая мышцы, вожу в разные стороны, пытаясь для начала снять с них болезненное напряжение.
— Сильнее, — выдыхает Лета.
Слушаю и повинуюсь.
— Ещё, — вздрагивает Лета, покрываясь мурашками. — Не филонь.
— Не сдерживайся, расслабься, — говорю я, замечая, как она поджимает губы.
Стоит мне это сказать и надавить чуть ниже шеи, по обе стороны от позвонков, вызвав тихий хруст, как Лета со стоном-вскриком обмякает и расслабленно заваливается прямо на меня.
Она чувствует блаженное и спокойное облегчение. А я вижу, наконец, её всю у себя в руках и застываю в благоговении.
От плеч по телу девушки проходит крупная дрожь и она вновь покрывается мурашками. Лета дышит глубоко и разгорячённо, её грудь высоко вздымается, и руки куда-то тянутся… А этот сводящий с ума аромат кожи…
— Ты как? Прошло? — спрашиваю я последними частичками холодного рассудка.
— Да, — медленно вздыхая отвечает Лета, слегка отмахиваясь и улыбаясь. — Спасибо.
И открывает глаза…
— Бездонные. Колдовские, — говорю я, целуя их.
— Лёша… — шепчет она, подаваясь навстречу — какие же у неё мягкие губы, сколько же ещё поцелуев их ждёт…
Как в первый раз сердце готово выпрыгнуть из груди, тело горит, каждое движение сопровождается дрожью и жаром, и мы вместе делаем пылкий, безрассудный, но долгожданный шаг в бесконечность.
…
Сквозь верхушки редких деревьев к нашей палатке без труда пробивается сильное летнее тепло. Вчерашний вечер вспоминается с непроизвольной улыбкой, как лучшее, что происходило со мной в этой жизни.
— Доброе утро, солнце, — шепчу я, обнимая сокровище и гладя её волшебные волосы.
— Доброе утро, ягодка, — мурчит Лета мне в грудь.
Сказочная встреча открывает перед нами бездонное небо, чистое от грозных сомнений, дремучие леса, манящие новыми тайнами и приключениями… и бескрайние поля, полные счастливого умиротворения и сладости.