— Просто однажды задумался над чем-то, когда понял, что не хочу ничего смотреть или читать… А потом вспомнил о том, что ты аналитик. И тут сразу такой свет перед глазами, ты в этих шортах и футболке, волосы в хвост и думаешь, хмуришься. Особенно сложно было прикидывать твою одежду, конечно. Но вроде получилось проработать, как думаешь?
— Да. Очень похоже. Правда, теперь мне жаль, что у меня самой нет таких шорт, — улыбнулась девушка, и, слегка покраснев, добавила: — Обычно без штанов хожу, когда одна.
— Я тоже.
Лета хихикает в ответ. Я чётко вижу, как она польщена моими рисунками, но пока не знаю, как она относится к тому, что я рисовал её, когда мы совсем не общались. Не подумает ли она, что я влюблён в её внешний образ?
— Если тебя мучает вопрос, ты ли это, или это просто твоя оболочка с чужой душой, то не сомневайся. Это именно ты, по крайней мере для меня. Я считаю, что ты способна на всё то, что я изобразил. Просто я не думал, что ты увидишь эти рисунки, а теперь я понимаю, что у меня покалывает за ушами, когда я вижу твои портреты у тебя в руках. Может, стоило их в самый конец положить.
— Я тоже часто вспоминала о тебе. Не переживай, я и не думала, что это может быть просто образ! Ты с такой точностью прорисовываешь эти чёртовы морщинки, брови и эмоции, что я просто словно в зеркало смотрю! — говорит она, откладывая рисунок и хлопая в ладоши…
Она не может справиться со смущением и возбуждением, надеясь увидеть себя ещё на нескольких листах. А мне становится стыдно, что я в этом её разочарую. У меня ещё есть идеи относительно этой милой коротышки, но не хочу начинать без настроения. Может быть, она захочет прийти в гости ещё раз. Тогда я успею обрадовать её чем-то новеньким.
…
Лета некоторое время молча рассматривает рисунки, кивает многим из них. Вообще как-то странно сидеть на полу, обложенном собственными работами. Словно участвуешь в подготовке выставки, а рядом твой куратор, готовящий ассортимент.
— Я тебя заставлю больше рисовать. Понял? — обернувшись ко мне, уведомляет Лета.
— Угу.
— Ну где же там моё нагретое филе, м?
— Неужели ты так давно его не видела?
— Около полугода назад я была на пляже, лежала вся такая в купальнике на животе, подставила солнцу спину. И как начали ко мне парни подкатывать. Хорошо, что я с подругами была — они помогали мне разворачивать восвояси особенно надоедливых. Но я тогда была в долгих отношениях и не хотела ни с кем флиртовать, поэтому неплохо научилась динамить. Это было так весело! Мы с Лесей даже притворялись парой, чтобы от нас отстали.
— Мне тут одна идея в голову пришла.
— Потом мне покажешь?
— Естественно.
— Постой, а откуда ты её знаешь? — опомнилась Лета, подозрительно взглянув на меня.
— У меня хорошая память на лица, стоит мне разок увидеть что-то впечатляющее, симпатичное или подходящее настроению, так потом сложно забыть это. Сценка сама появляется перед глазами. И все эти люди вокруг, которых я вижу… Часто они будто одинаковые, а иногда в толпе блеснёт чьё-то особенное выражение, или такое тёплое, человечное, что и язык не повернётся сказать, что он плохой человек. И в памяти часто что-то мелькает, иногда заедает. Да и вообще, ты видела мою ленту в инстаграме? Там есть пара твоих симпатичных подруг.
— Каких ещё симпатичных подруг? Офигел?
— Я честно говорю. Ты же и сама так думаешь.
— Мало ли что я о них думаю! Не смей в своих развратных мыслишках представлять моих подруг! Они уже почти все замужем.
— Ах, так это забота о подружках… Ну ладно.
— Шоколадно.
— Ну вот и докопалась до филе. Как тебе?
На переднем плане, как я и обещал, освещённые ярким солнцем бёдра и ягодицы, спина и довольный профиль Виолетты.
— Это безусловно поднимает самооценку. Но ты дурак, конечно, что показываешь такой рисунок.
— Почему?
— По кочану. Ты здесь смотришь на меня как те самые парни с пляжа.
— Да ну тебя. Я эстет! — уверенно восклицаю я.
— Ну-у-у, — протягивает Лета, разочарованно опустив глаза. — В любом случае, мне нравится рисунок, у тебя есть вкус. Такой взгляд тоже приятен, хоть и злит немного.
— Почему злит?
— Да забей, это мои загоны. Но прошу эротику пока в интернет не выкладывать… Если надумаешь раскручиваться.
— Понял.
…
Лета продолжает улыбаться, постепенно меняя своё отношение к своему положению в моём творчестве. Статус музы ей льстил. Даже осанка становится более гордой и ничем, кроме красивых портретов, это не объясняется. Я даю Лете спокойно досмотреть рисунки, тем более остаётся лишь одна с её участием.
В клипе одной старой группы, которой Виолетта имела грех заслушиваться в подростковом возрасте и песню которой мы недавно напевали, сюжет вертелся вокруг темы любовного треугольника. Крутой парень, главный актер цирка (как самый сильный человек во вселенной) был влюблен в девушку. Однако ей было не по душе быть в отношениях с ним, она начала проводить всё больше времени с клоуном из этой труппы и в итоге ушла к нему. Помимо этих трех главных героев было окружение в лице дрессировщика осла, двух фокусников и двух девушек танцовщиц, одна из которых — высокая блондинка, а вторая — низенькая кучерявая брюнетка.
Когда Лета натыкается на эту картинку, она не сразу понимает, что я заменил всех, кто снимался в оригинальном клипе на участников её «группы», однажды выступавшей в вузе. Она начинает вглядываться в лица, тела и позы людей, собравшихся для групповой фотографии.
Над деталями я старался поработать как следует, благо у меня был образец для каждой из них.
И вдруг, когда увлекаюсь рассмотрением героев на рисунке, я слышу её всхлип и вздрагиваю.
— Это же мои друзья… — шепчет девушка.
— Ты чего? — тут же пододвигаюсь ближе и обнимаю за плечо.
Я ожидал от неё радости, смеха до коликов из-за грима и костюмов, но вместо этого она откладывает рисунок и начинает плакать и дрожать.
— Господи, как я безвольно заревела… — сквозь слёзы говорит Лета. — Это ведь всё правда, только Леся никогда не была частью этой компании, да и сама компания здесь не совсем моя. Зато тут все мои универские друзья.
— Я подумал, что это неплохая идея переместить вас в этот кадр. А ты плачешь.
— Дурачок. Я рада. Поэтому и плачу, — всхлипывает она. — Блин. Почему я так расклеилась от одного рисунка.
— Может, твоих друзей тебе как раз и не хватает?
— Может быть и так… Выходит, что ты их заменяешь. По крайней мере сегодня.
— Сейчас принесу платок, — говорю я, слушая, как Лета хлюпает носом.
…
— У тебя лицо и глаза покраснели. Это так резко контрастирует с твоей бойкостью, что аж немного пугает, — говорю я, когда Лета уже окончательно приходит в себя и снова улыбается, глядя на рисунки.
— Я стала настолько страшной?
— Нет! Просто твоя аура резко меняется, когда ты плачешь. Совсем другой облик, словно падает какой-то барьер. В метро, когда я просто тебя обнял. Не могу сопротивляться желанию успокоить.
Пока я оправдываюсь, тараторя о каком-то барьере, она без предупреждения смачно целует меня в щёку и говорит, мечтательно улыбаясь: — Как будто в школу вернулась, когда за мной так же трогательно ухаживал один соседский мальчик.