Ласковый ветер пощекотал ей лицо, будто играя с нею. Даже птицы, казалось, умолкли. Морган снова прошлась по тропе, пытаясь найти хоть какие-нибудь следы присутствия человека. Отпечатки ног. Пятна крови. Ничего. Отчаявшись, девушка обвела взглядом лежащее внизу ущелье. Каньоны уже превратились в непроницаемые черные полосы на поверхности скал.
Вот уже семь лет Морган на практике проходила курс выживания в экстремальных условиях, множество раз ночевала одна в горах, в лесу и считала себя не из пугливых. Но сейчас ей было страшно. Чего она боялась? Найти тело погибшего человека, которого она могла бы спасти, если бы искала его внимательней? А может, еще больше ее пугало то, что она никого не найдет?
Пытаясь сохранять хладнокровие, Морган сняла рюкзак и, прислонив его к скале, поползла в первую черную расселину, моля Бога, чтобы ей не встретились гремучие змеи и скорпионы и вслушиваясь в малейший шорох. Достав фонарик, она осветила стены каньона, рассеянно отметив причудливые узоры многовековой работы ветра и воды. Футов через двадцать проход сузился настолько, что идти дальше было нельзя. Вернувшись назад, Морган зашла в следующий каньон. Тот закончился футов через пятьдесят.
Третья расселина оказалась более широкой. Она была усыпана щебнем, шуршащим под ногами Морган. Девушка провела лучом фонарика по стенам, и вдруг у нее екнуло сердце. На гладкой каменной поверхности виднелся отпечаток человеческой ладони. Засохший кровавый отпечаток.
В шесть лет Морган мечтала, когда вырастет, отправиться врачом в полярную экспедицию. В семь, когда отец ее порезался перочинным ножиком, она обнаружила, что от вида крови ей становится плохо, и решила лучше стать пилотом реактивного истребителя. А к виду крови так и не смогла привыкнуть.
Остановившись, Морган постаралась произнести как можно более естественным тоном:
— Доверьтесь мне. Я не заодно с теми двумя, что ранили вас… Я хочу вам помочь, пожалуйста, поверьте.
Ее голос причудливым эхом отражался от известняковых стен. Морган боязливо поежилась. Казалось, потревоженные скалы затаили дыхание и ждут, когда же она уйдет, чтобы снова впасть в бесконечный сон. Морган направила луч фонарика на стены и через десяток шагов увидела еще один отпечаток. Совсем близко от земли, должно быть, человек, споткнувшись, пытался сохранить равновесие.
Раненый, видимо, незнаком со здешними каньонами, или им движет отчаяние, решила Морган. Сама она никогда не отваживалась углубляться в эти узкие расселины, опасаясь неожиданных селевых потоков. Однако вот уже неделю во всем штате не выпало ни капли дождя, и, судя по прогнозам погоды, в ближайшие дни ненастья не предвиделось, так что непосредственной опасности нет. Морган пошла быстрее, желая только одного: скорее достичь конца каньона.
Забыв про осторожность, она светила прямо перед собой, высматривая новые следы крови. Внезапно ощутив шестым чувством опасность, девушка резко обернулась.
Вокруг ее талии обвилась рука, ладонь зажала ей рот. Что-то твердое вжалось ей в спину. Пистолет, мелькнула у нее безумная мысль. Значит, это все-таки беглый преступник. О Боже, что она наделала!
ГЛАВА ВТОРАЯ
Морган, прижатой спиной к мужскому телу, казалось, что она задыхается. Она попыталась было укусить ладонь, зажимающую ей рот, но неизвестный держал ее крепко. Отчаянно извиваясь, девушка, что есть силы, вонзила ногти в обхватившую ее за талию руку, пытаясь разжать ее, но это было все равно, что разогнуть стальную балку. Подчиняясь инстинкту, Морган лягнула напавшего на нее мужчину обутой в тяжелый ботинок ногой.
Ее удар достиг цели. Раздался пронзительный крик, и руки, державшие ее, разжались. Вырвавшись из объятий неизвестного, Морган обернулась, уронив на землю фонарик.
В полумраке каньона девушка разглядела, что нападавший зажал рукой рот, сдерживая крик. Его лицо исказила невыносимая боль. Переведя взгляд ниже, Морган увидела грубую окровавленную повязку, перетягивающую бедро поверх джинсов. Правое бедро. То, по которому она ударила.
Прижавшись к противоположной стене расселины, Морган пролепетала:
— Извините… Бога ради, извините… Но вы меня напугали.
Она выключила фонарик, инстинктивно почувствовав, что, когда человек борется с мучительной болью, это не для чужих глаз. Привыкнув к темноте, девушка рассмотрела, что неизвестный осторожно, дюйм за дюймом, пытается выпрямиться.
Наконец он встал, перенеся весь свой вес на здоровую ногу. Учащенное дыхание с хрипом вырывалось из его груди, глаза глубоко запали; прошло несколько секунд, прежде чем он смог заговорить: