— Нет, — честно признался он. — Но я просто подумал, что ты приняла противозачаточное. Пожалуйста, Джесс, не смотри на меня так. Согласись, что это весьма логичное предположение.
— Согласна, — со вздохом ответила она, нежно целуя его в щеку. — При условии, что у меня до тебя была уйма мужчин.
Патрик пытливо посмотрел ей в глаза.
— Знаешь, я как-то не подумал о том, чтобы воспользоваться презервативом. Со мной такое впервые.
— Так почему ты все время поступаешь так неосмотрительно, если дело касается меня? — возмутилась Джессика. — Будь на моем месте другая, ты бы не забыл об этом.
— Потому что в данном случае разум уступил место чувству, — влюбленным голосом произнес Патрик. — Ведь я рисковал, боясь оказаться с разбитым сердцем. И если мы заговорили о безалаберности, — продолжил он, — то почему ты не предупредила, что целомудренна?
— Наверное, — вздохнула Джессика, — мне хотелось отыграться на тебе за все. Ты считал меня распутной и сексуально озабоченной особой, и я решила доказать тебе, что это не так.
— И избрала самую сладкую месть?
— Можно сказать и так, — буркнула она. — Ты пробуждаешь во мне самые низменные чувства.
— Нет, самые возвышенные, — покачав головой, возразил Патрик.
Джессика не стала с ним спорить.
— Кроме того, я боялась, что, узнав о моей девственности, ты будешь играть в благородство.
— Это как?
— Ну, настаивать на том, чтобы я оставалась чистой и непорочной и дальше и хранила свое драгоценное целомудрие до скончания века.
— Вообще-то у меня есть представления о благородстве, но это вовсе не значит, что они граничат с глупостью, — прищурившись, парировал Патрик и тут же воодушевился, вспомнив о чем-то. — А этот… гм… божественный эпизод в саду… Как наша девственница могла знать о том, как это делается?
— Наша девственница действовала по наитию, используя все свое воображение, — самодовольно объяснила Джессика. — Знаешь, так случилось, что у меня очень богатая фантазия.
— Хочешь сейчас отправиться наверх? — вкрадчиво спросил Патрик.
— Да, — мечтательно вздохнула она. — И мы снова займемся тем же?
Он весело рассмеялся, чувствуя себя самым счастливым человеком на Земле.
— Сколько хочешь, любимая, сколько хочешь…
Внезапно он заметил лежавшую на полу телефонную трубку.
— А, наверное, кто-то из нас сбросил ее, — сказал он, любуясь зардевшейся от его слов молодой женщиной, и положил трубку на аппарат. Тут же раздался звонок. — Алло. Гм… Когда? Хорошо! Прекрасно! Да. Да, конечно! И я женюсь! Ты была права! Да! Я передам ей твои поздравления. Мы все расскажем тебе. Завтра? — Он многозначительно улыбнулся внимательно прислушивавшейся к разговору Джессике. — Нет, лучше попозже. У меня сильное подозрение, что мы будем очень заняты несколько дней. Я позвоню тебе. — С этими словами он повесил трубку и пояснил: — Это была Анита. Питер Джонс пытался дозвониться до нас, но не смог. Поэтому он связался в Анитой и сообщил, что, едва они с Этель приехали в больницу, как их невестка родила девочку, маленькую, но здоровенькую. И мать, и малышка чувствуют себя хорошо.
— О, Пат! — выдохнула Джессика. — Это же просто чудо!
— Да, — задумчиво согласился Патрик. — Как и многое другое.
— Один маленький вопрос, — сказала она, когда возлюбленный поднял ее на руки.
— Слушаю.
— Откуда Анита узнала, что ты собрался на мне жениться?
— Перед началом вечеринки я сказал ей, что хочу навсегда вычеркнуть тебя из своей жизни, и она, как умная женщина моментально сделала из этого заявления соответствующие выводы.
— Ты для этого и нанял меня? — нахмурилась Джессика.
— Боюсь, что да. Но все пошло не так, как я рассчитывал. Ты была права, когда предположила, что я хотел влюбить тебя в себя. В самое яблочко. Но не суди меня за это слишком строго, любимая. Видишь ли, я надеялся, что по окончании траура по Джону ты будешь искать меня. А когда этого не случилось…
— Что?! — заплетающимся языком спросила Джессика, вспоминая, как бессчетное количество раз собиралась позвонить Патрику, но боялась, что он брезгливо отвергнет ее.
— Я чувствовал себя ненужным, словно выброшенная на помойку вещь, отслужившая свой срок. Но не мог забыть тебя, воспоминания не давали мне покоя и мешали жить. Тогда-то я и замыслил заманить тебя к себе, обворожить, влюбить в себя, чтобы в дальнейшем обречь на те же страдания и мучения, которые испытывал сам все эти годы.
— Значит, месть?
— Месть, — эхом отозвался Патрик. — Но я упустил из виду одно немаловажное, как оказалось, обстоятельство: я сам был околдован тобой. — Нежно улыбаясь, он ласково смотрел на Джессику. — Я никогда не думал, что любовь приходит именно так.