- Вам никто не мешает?
Она улыбнулась и хотела идти, но я подошел к ней.
- Я хочу удочерить Таню. Что для этого требуется? Воспитательница всплеснула руками.
- Но вы так молоды!
- При чем здесь... Впрочем, я ведь живу не один: у меня отец, бабушка. Есть и мать.
- А они согласятся?
- Думаю, что сумею их убедить. Воспитательница села рядом с нами.
- Вы не расстраивайтесь,- сказала она почему-то.- Посоветуйтесь с родителями, с бабушкой. Если они пожелают взять девочку, то мой вам совет: пусть они ее и удочеряют. Не осложняйте себе жизнь. Вы женитесь, будут свои дети...
- В ближайшие годы не собираюсь жениться. Так какие необходимы формальности?
- Ну, ваше заявление в исполком, справка о жилищных условиях, о здоровье... Что еще... я пойду и напишу вам на бумажке все, что требуется для удочерения. Хлопот будет много, предупреждаю...
Она бросила взгляд на замершую Таню и усмехнулась.
- А потом еще больше, я думаю. Таня - человечек сложный, с ней будет нелегко. Вы берете на себя бо-ольшую ответственность. У меня сын тоже такой... Дон Кихот. Дали ему путевку на заводе в дом отдыха, а он отказался в пользу уборщицы. Хочет жениться на метери-одиночке. Я все глаза выплакала. Ни о чем другом не могу думать. Зачем нам чужой ребенок?
Она пошла в канцелярию.
Таня обвила руками мою шею и горячо расцеловала в обе щеки. Я по-отечески поцеловал ее в лоб.
Прощаясь с Таней, я велел ей слушаться воспитательницу и терпеливо ждать моего приезда за ней.
- А долго ждать? - спросила Таня.
- Не знаю-. Думаю, что не так долго. Как все будет кончено, заберу тебя в Москву.
- А ты не раздумаешь?
- Нет. Разве ты мне не веришь?
- Верю... А если... твоя бабушка не захочет?
- Постараюсь ее убедить.
- А если не убедишь?
- Что-нибудь придумаем с тобой вместе. Жди спокойно и верь мне.
На этом мы простились. Всю дорогу до Москвы я думал о том, что скажу бабушке.
- Ну, рассказывай все по порядку! - потребовала бабушка, едва мы пообедали.
Я рассказал все по порядку. Гораздо красноречивей, чем на этих страницах. Бабушка слушала все внимательнее и серьезнее, не сводя с меня глаз. Очки ее запотели. Она стала их протирать. Но снова поспешила надеть ей нужно было видеть мое лицо.
- Ну же, Коля...- поторопила она, так как я вдруг умолк. У меня язык не поворачивался.
Я вдруг осознал, какая ответственность ляжет на мои плечи. И на бабушкины тоже. И что скажет отец? Может, он будет недоволен? Рассердится? И вообще, когда я уеду на плато - а я вернусь туда,- на кого останется Таня? Или мне брать ее в Заполярье?
Я глубоко задумался.
- Ну же...- Бабушка расталкивала меня за плечо, словно будила ото сна.Выкладывай все. Тебе хочется взять эту девочку к нам?
- Совсем не хочется. Но я обещал ей. Просто не мог так уехать. Что делать? Что скажет отец?
- Дмитрий? Думаю, ему все равно. Он скажет: дело ваше. Вот если он женится... Но мы с тобой должны исходить из другого: сможем ли мы воспитать эту девочку? Ты - слишком молод, я - далеко не молода.
- Бабушка! А может, надо проще смотреть на вещи? Конечно, мы с тобой не Ушинский, не Макаренко. Но плохому мы ее не научим. И, самое главное, она будет иметь дом и семью. Она, бедняжка, так просила... Говорит: "Я на чердаке могу ночевать".
- Еще новости! - пробормотала бабушка.- Мы отведем ей твою комнатку.
Я бросился целовать бабушку. До чего же она хорошая женщина! Молодец!
- Я удочерю Таню! - решил я, успокоившись. Бабушка усмехнулась.
- Давай уж лучше я. Хлопот будет много. Но что же делать! Знаешь, когда ты поехал ее навещать, я почему-то подумала: хоть бы он не привез ее совсем.
- Бабушка! Ты против?
- Нет. Пусть живет у нас кудрявая девочка. Я всегда жалела, что нет у меня еще и внучки. Как ее прозвали, ты говорил?
- Цыганка-молдаванка. "Все, что было, позабыла. Все, что будет, позабудет".
- Пошли утром телеграмму ее брату. Пусть телеграфирует согласие на удочерение.
Утром я послал телеграмму. Пошел в ЖЭК за справкой о жилплощади. Запросил отца, он радировал согласие. Написал от имени бабушки заявление в исполком. Как мы и предполагали, хлопот оказалось уйма.
Но настал день, когда мы отправились за Таней, новым членом нашей семьи.
Накануне мы обставили и привели в порядок мою бывшую комнатку. На окно повесили желтые занавески, кроватку застелили белым покрывалом. На стеллаже разместили мои детские книги, благо их бабушка сохранила. Подкупили новых. Я специально ездил по книжным магазинам, и мне удалось достать книги Гайдара, Носова, Барто, Пришвина. Мне еще предстояло доставать учебники для третьего класса, определять Таню в школу. Я решил в свою, где учился. Учителя там были славные, директор умница и душевный педагог.
Таню пришел провожать на вокзал весь детдом. Воспитательницы ее нежно целовали, ребята угрюмо разглядывали меня и бабушку, некоторые девочки плакали. А Таня... Она торопилась сесть в поезд. Боялась, что случится что-нибудь непредвиденное и ее не пустят с нами.
На бабушку она посматривала исподлобья, испытующе, еще не зная, как к ней относиться. Таня крепко, изо всей силы, сжимала мою руку.
Всю дорогу Таня молчала и совсем не казалась счастливой: недоверчиво встречала она новую жизнь или, быть может, просто переволновалась. Бабушка выглядела утомленной. Говорил я один, даже не помню о чем. Потом Таня уснула, привалившись ко мне. Я осторожно уложил ее поудобнее. Таня спала до самой Москвы. Последнюю ночь перед новой жизнью она не уснула. Воспитательница сказала мне, что Таня даже в постели не могла улежать. Вышла во двор и сидела на лавочке.
Мы с бабушкой молча смотрели на спящую девочку.
Я думал о том, что Таню ждет в жизни. Такая упрямая, непосредственная, гордая, неуступчивая. Трудный ребенок.
Когда мы подъехали к Белорусскому вокзалу, Таня проснулась, испуганно огляделась вокруг и, только увидев меня, облегченно вздохнула. Бабушка усмехнулась и стала надевать шляпу. Таня повязалась зеленым платочком.
Дома я сразу провел Таню в ее комнату, где на кровати лежало приготовленное для нее платье, белье, чулки и туфли.
- Вот твоя комнатка. Переодевайся. Может, примешь сначала ванну?
- Мне все равно,- пробормотала подавленно Таня.
Я внимательно посмотрел на нее. Девочка отвела глаза. Я понял ее: она была в чужой квартире, почти у незнакомых людей, к которым сама напросилась. Быть может, сейчас она вспомнила детдом, где было привычнее и проще, ребят были ведь у нее и подружки, которые о ней плакали. И воспитательниц, которые хорошо относились к ней.