-Руки твои, девочка, хваткой костяной в понёву смертную вцепились, там, в черноте межзвездной. Хорошо думай. - Старик нахмурился.
-Да не знаю я! - огрызнулась сердито Шайя.
-Тогда сядь и думай. - Строго ответил дед, сверкнув чёрными глазами. А я тебе сказ пока расскажу, чтоб думалось лучше.
Он выпрямился на попоне, уложил руки на колени.
-У Первого из Нас было множество сыновей и дочерей, раклы. Век за веком, расселялись они по миру, рожали детей, терялись и находились. А память людская сохранила лишь троих сыновей, тех, кто с ним с Терры уходил, тех, кто Воителя в лицо видел.
За спиной Шайи возникли три тени. Обернуться хотелось жутко, но что-то мешало.
Прикрыв глаза, она просто представила их, коли уж посмотреть не дают. Такие же черноволосые, смуглые, статные наверняка... хотя это уже под вопросом.
-Пришла пора сыновьям покидать табор Первого из Нас. Пришли они к отцу просить благословения, да напутствия. И спросил Первый из Нас у старшего своего - что поведет тебя на пути? И ответил старший сын...
-Сердце горячее поведет меня. Любовь к миру и той, что за руку я держу. - Зазвучал позади бархатный голос. - Нести я то сердце стану на руке впереди, освещать путь тем, кто за мной двинется. - Одна из теней качнулась вперёд, сел на попону меж Шайей и стариком рослый мужчина. Скулы высокие, волос буйной волной, чёрные радужки глаза затопили - Вигго! - ахнула девчонка про себя, узнавая лицо с портретов.
-Сердце. - Вздохнул старец. - Сердце правдиво и наивно. Верит сердце в то, что всяк, кто пошел за ним столь же чист и светел, столь же добр и храбр. Слепо сердце, не видит ни ножа ни пули. Сказал такПервый из Нас старшему сыну.
Вынырнул из рукава кинжал, рыбкой серебристой метнулся под ребро мужчине. Лезвие легко рассекло ткани, вскрыло грудину обнажая сердце. Цепкие, похожие на птичьи когти пальцы старика вцепились в трепещущую, ещё живую мышцу, дернули, легко вынимая сосуд из ложа, вложили в подставленную ладонь "сына".
-Отомкнул тогда Первый из Нас грудь ему, вынул сердце его, вложил в ладонь, со словами - неси. Но умер сын, не обронив ни слова.
Шмякнулся окровавленный комок в корзину. Тело молча уволокли чьи-то руки.
Шайя так и застыла с распахнутыми ртом, боясь сказать хоть слово. Сказка приобрела на удивление прозаичный поворот.
-Обратился тогда Первый из Нас к среднему сыну своему, тот же вопрос задал, заглянул в очи чёрные. И ответил ему средний сын...
-Кровь моя бурная поведет меня, отец. - Ответил второй голос. Знакомый, сильный, грубоватый.Маркус. - Смелость моя и гнев мой праведный. Укажут мне они путь к врагам нашим и захлебнутся они слезами алыми.
И верно - на попону опустился Маркус. Такой же смуглый, чернявый, темноглазый. Улыбка гордеца на лице - уж он-то точно нашёл верный ответ.
-Кровь... - Старик покачал головой. - Кровь стучит в ушах, крича, кровь верит в то, что всяк, идущий за ней столь же гневлив и горяч. Глуха кровь.
Кинжал вошёл Маркусу под кадык. Чьи-то руки тут же заботливо подставили чашу.
-Выпустил Первый из Нас бурливую да гневную кровь сына, залила та ковыли, впиталась в землю... - Чашу передали старику, тело исчезло во тьме. Старец глядел на идущую волнами, ловящую алые блики поверхность густой жидкости, покачивая чашу на ладонях. -... А пути не указала. Умер и средний сын.
Кровь плеснула в корзину, обмывая сердце, бубенцы и струны.
Шайя зачарованно следила за происходящим, с холодком ожидая продолжения.
-Может, не надо? - как-то сипло и совсем по-детски пробормотала она.
Старик не обратил на девочку внимания, глядя ей за спину.
-Глянул тогда Первый из Нас на младшего своего. Молча глянул, ибо третий раз повторять вопрос ни смысла, ни толку не было. И сел младший рядом с отцом и ответ держал...
На попону опустился Локи. Нет, не Локи. Янко. Простая рубаха, волосы вьются, явно отрицая существование гребня, блуждает по губам змеиная усмешка.
-Я сам отыщу дорогу, отец. Ни сердце легковерное, ни кровь гневливая мне пути не заступят. Ни женская ласка, ни крики врагов, ни плач детский. Ибо путь мой я сам плету и в подсказках не нуждаюсь. И любовь, и гнев, и свои и чужие, я сплету в свои струны и сыграю на скрипке. Обману иВоителя и Четверых Всадников, и тех, кто пойдёт за мной и тех, кто пойдёт против меня, ибо только цель важна, пути же изменчивы.
-И меня обманешь? - Поднял брови старик.
-Если будет на то нужда и воля. - Глядел в глаза ему Янко.
Кинжал исчез в рукаве. Окровавленная ладонь коснулась лба "младшего".
-И благословил тогда Первый из Нас сына своего и дал ему корабль, и жён, и товары. И улетел сын его свой табор растить, да пути плести.