Кафе «Арфа», как объяснил лейтенант, имело два существенных преимущества по сравнению с другими точками общественного питания. Во-первых, тут не было оркестра, а музыкальный автомат уже полгода ремонтировался. Так что можно было за ужином побеседовать, не надрывая голосовых связок. Во-вторых, в последнее время кафе пустовало. После того как случилась эта история с официантом Колей, даже завсегдатаи «Арфы» обходили ее десятой дорогой.
Коля, высокий и статный, с седой шевелюрой, долго и старательно сервировал стол. Почему-то трижды менял салфетки, дважды протирал фужеры и вдруг исчез куда-то.
Пока его не было, лейтенант успел в подробностях рассказать Несмачному историю, которая приключилась с этим человеком.
Еще месяц назад в Колиной шевелюре не было ни сединки. Он выглядел даже моложе своих двадцати пяти лет. И вдруг его посетил этот инопланетянин. Приметы те же. Тот же самый гипнотизирующий взгляд. То же рукопожатие и якобы металлический обруч на запястье…
— Я вас слушаю, — наконец появился официант.
— Нам что-нибудь из холодной закуски и горячее, — сказал лейтенант.
— На горячее могу предложить бифштекс или бефстроганов.
— А что бы вы посоветовали?
— Бифштекс, — сказал официант.
— Пусть будет бифштекс, — согласился лейтенант.
За соседним столиком двое явно приезжих были в той стадии, когда хочется исповедоваться, изливать душу. Оба говорили одновременно, не слушая друг друга.
Наконец один из них замолк. Наверное, устал. Голос его друга рокотал на весь зал:
— Если бы ты только знал, Андрей, сколько денег я угробил на этого Семена Сидоровича! И все напрасно! Где-то за час до конца рабочего дня обычно шепчу ему на ухо: «Поговорить надо». Это означает, что мы куда-то идем. За мои, конечно. Бывало, и он рублишко кинет. Но не больше. Причем всегда делал это таким, знаешь, купеческим жестом. Куда там! И представь, так привык этот Сидорович ужинать за мой счет, что, когда я не приглашал его, он обижался. «Как, — говорит, — ты меня сегодня никуда не ведешь?» Но не в деньгах дело. Ты же меня, Андрюха, знаешь. Я никогда скрягой не был. Обижало другое. Обижало то, что всегда утром Сидорович на меня волком смотрел. Я все голову ломал: чем же это его обидел? Может, думаю, мало? Пробовал удвоить дозу. Еще хуже было. Смотрит утром на меня — и такая у него лють в глазах, аж страшно! Первую половину дня, как правило, не разговаривает. Зато к Веселяке — как к сыну родному! Такой нежный, куда там! Долго я терялся в догадках, пока Веселяка не открыл мне глаза. Оказывается, каждое утро, когда у Сидоровича голова аж раскалывалась, он ему бутылочку минеральной водички подносил. Как говорится, дешево и сердито. Та водичка была для Сидоровича настоящим бальзамом. А я был для него виновником всех его бед: и ужасного самочувствия, и конфликта с женой. Он как-то так прямо и сказал: «Мне на тебя сегодня и смотреть противно…» Ну, и соответственно на того Веселяку сыпались всякие милости, а на меня ничего, кроме проклятий…
Подбежал официант и спросил, обращаясь к Несмачному:
— Простите, вы, кажется, заказывали бефы?
— Бифштексы, — напомнил лейтенант.
— Ясно, — сказал Коля и пошел рассчитываться с разговорчивыми клиентами.
Несмачный взял кусочек хлеба и тонко намазал его горчицей.
— Попробуйте, Владислав. Аппетит нагоняет.
— Благодарю, — покачал головой лейтенант. — С детства недолюбливаю.
Пробегая мимо их столика, официант снова уточнил:
— Так, значит, два бефа?
— Бифштексы. Сколько можно повторять! — Выдержка изменила лейтенанту.
— Ничего, — улыбнулся ему Несмачный, — мы ведь сегодня не торопимся.
— Завтра я вам покажу другую точку, где вы сможете обедать. Вполне пристойная вареничная возле нашего управления, — сказал лейтенант. — Надеюсь, вы к нам надолго?
— Конечно же не на день и не на два. Дело какое-то просто дикое. Фантасмагория, да и только! Мне вообще везет на подобные дела. А на инопланетян особенно.
Несмачный достал было из кармана сигареты, но лейтенант кивнул на табличку «У нас не курят».
— Вот и хорошо, — спрятал Несмачный сигареты. — Побережем здоровье.
— Так вот, в прошлом году было аж два дела, в которых фигурировали так называемые инопланетяне. Одно оказалось до примитивного простым. Один очень шустрый завбазой решил ординарную кражу приписать пришельцам. Мол, хотите верьте, хотите нет, а прилетели, ограбили и в воздухе растворились… Мне двух дней было достаточно, чтобы доказать: грабитель — сам «потерпевший». А вот другое дело попикантнее. Очень романтичная история. Представьте, инженер исчезает из дому в одних джинсах и тенниске. Всех на ноги поставили, всесоюзный розыск объявили — как сквозь землю провалился! Жена его в трансе, коллеги в панике. Но вдруг возвращается соколик. И рассказывает целую приключенческую повесть. Хоть стенографируй и издавай массовым тиражом. Будто бы вышел он на балкон и увидел прямо перед собой летающую тарелку. Застыла на уровне его балкона, а из иллюминаторов загадочные огоньки мигают. Вдруг дверцы открываются, и трап выскакивает. Управляемый какой-то потусторонней силой, он ступил на этот трап и очутился в тарелке… А дальше такого на-рассказывал, что и во сне не приснится. Фантазия у этого типа была исключительная. Талант! Только и жена его оказалась не бездарью. Нашла она и «тарелку», в которой он две недели жил, и тех самых инопланетян, а точнее — инопланетянку, которая оказалась ее лучшем подругой…
Официант принес салаты и спросил у Несмачного:
— Значит, вы заказывали два бефа?
— Если у вас такая плохая память, то записывайте! — вскипел лейтенант. — Вы же сами нам посоветовали бифштексы!
— Все понятно — два бифштекса, — буркнул официант и исчез.
С минуту они ели молча.
— Но должен предупредить вас, Анатолий Петрович, дело, по которому вы приехали, действительно загадочное, — сказал лейтенант.
— Я убежден, Владислав, что все загадочные дела заканчиваются одинаково: разгадки оказываются очень простыми. Потом становится даже неловко, что сразу не смог поймать ниточку.
— Думаю, на этот раз вам придется как следует посушить голову. Во всяком случае, мы теряемся в догадках, а время идет. И что ни день — новые сюрпризы. Я иногда, как это ни звучит фантастически, сам начинаю верить, что все это действительно проделки каких-то или какого-то пришельца. Поневоле возникает это предположение, так как все другие лишены всякого смысла.
— Алогичность поступков не такое уж диво, чтобы делать панические выводы, — заметил Несмачный.
— Сама по себе алогичность — да. Пусть все эти поступки не укладываются ни в какие логические, правовые и прочие рамки. Не в этом суть. Сбивает с толку то, что на самом деле происходит с людьми после встречи с этим типом. Если бы я не видел, например, вот этого официанта Колю за день до его встречи с так называемым пришельцем, я никогда бы не поверил в метаморфозу, происшедшую с ним. Парень за день постарел на пятнадцать — двадцать лет! А другие? Начинаю обо всем этом думать — и мне становится жутко. Голова идет кругом, когда пробуешь дать хоть элементарно логичную оценку этим событиям.
— И сколько таких эпизодов по городу?
— До двух десятков наберется…
Официант убрал посуду из-под закуски.
— Так что, можно нести бефы?
— По-моему, но бефы, а бифштексы, — мрачно напомнил лейтенант.
— Естественно, я и хотел сказать — бифштексы, — улыбнулся Коля.
Не прошло и пятнадцати минут, как он принес беф-строганов.
Щеки лейтенанта покрылись вишневыми пятнами.
— Послушайте…
— Какая разница, Владислав? — остановил его Несмачный. — Поберегите свои нервы. Беф-строганов — тоже неплохо…
У гостиницы лейтенант попрощался:
— Наконец-то сможете отдохнуть. Увидимся утром.
— До завтра, — пожал ему руку Несмачный.
Он зашел в вестибюль. У окошка администратора толпились люди. В основном это были горничные, дежурные по этажам. Все дружно успокаивали рыдающую брюнетку, еще два часа назад так мило ворковавшую с сыном.