Еще он надеялся с помощью этого сюрприза залечить нанесенные им раны, потому что только теперь понял, какие страдания причинял ей постоянно. Он должен выяснить, сможет ли она когда-нибудь простить его. Слишком велико было его потрясение, чтобы он мог раньше задать ей этот вопрос. Но он задаст его сегодня же ночью.
Уна вышла из-под душа в прилегающей к спальне ванной комнате, обтерлась полотенцем и облачилась в белую ночную рубашку из батиста, подол которой касался щиколоток. Расчесывая волосы, она увидела в зеркале напряженное лицо с опущенными уголками губ, бледностью способное поспорить с лунным светом, и глаза темнее ночи. Печальное лицо! Разве так должна выглядеть счастливая невеста в первую брачную ночь? Правда, брачная ночь у нее необычная.
За последние недели ее измучил страх, что она не найдет в себе силы противостоять сексуальным притязаниям Корделла. Теперь ей не надо скрывать, что она девственница. Только вот, судя по страдальческому выражению его глаз с того момента, как он узнал об измене Дейзи, сегодня ночью ему не до любви. Он казался безумным от горя. Какое горькое разочарование, должно быть, переживает он. Легкий стук в дверь прервал ее размышления.
— Уна, можно войти?
Она сжала ручку щетки.
— Входи.
Она слегка удивилась, увидев, что Корделл переоделся в обычные шорты, но так же, как и она, остался босым. Глаза его были полуприкрыты веками, и она ничего не могла в них прочитать. Он нежно дотронулся до ее волос, до складок целомудренной ночной рубашки.
— Чудесная теплая ночь, — сказал он. — Не хочешь прогуляться? Немного проветриться?
Словно черная пелена горя легла на плечи Уны. Теперь Корделл знал, что дурно судил о лей, но даже не сделал попытки извиниться. Неужели он так и будет себя вести как ни в чем не бывало? Или он слишком расстроен, чтобы сейчас говорить об этом? Так или иначе, но брачная ночь обернулась для нее несчастьем.
Шагая рядом, но каждый сам по себе, они пересекли лужайку и спустились на пляж. Когда дошли до воды, Корделл предложил пойти на причал. Доски в темноте были плохо видны, и Уна слегка оступилась. Корделл успел поддержать ее, схватив за руку. Дойдя до конца причала, Уна облокотилась на деревянные перила и устремила взгляд на озеро. Лунная дорожка мерцала на воде, легкий ветерок рябил поверхность озера. Завораживающее зрелище, способное успокоить любое душевное волнение. Только ее душа в эту ночь жаждала чего-то еще. Может, чуда? Но она утратила веру в чудеса.
— Уна…
Она обернулась. Корделл стоял поодаль, опустив руки, и смотрел на нее. В лунном свете его зрачки казались прозрачными. Уна прислонилась к перилам в ожидании.
— Нам надо поговорить о Дейзи, — сказал он.
Наконец-то! От волнения капельки пота выступили на верхней губе Уны.
— Понимаю… — пробормотала она, подумав, что лучше бы им быть где угодно, но только не здесь, на озере, в такую волшебную летнюю ночь. Лучше бы он заговорил об этом в ее кабинете. Там она перенесла бы все гораздо легче. Она вцепилась пальцами в перила. Лучше бы она этого не делала. Пальцы нащупали давнишнюю надпись: Уна любит Корделла. Она вырезала ее перочинным ножом в четырнадцать лет. Об этой надписи не знала ни одна живая душа, да и она сама забыла. Уна отдернула руки и привычным жестом обхватила себя.
— Уна…
Больше она не могла сдерживаться.
— Корделл! Мне искренне жаль, что ты узнал правду. Я никогда этого не допустила бы. Эмили верно сказала, я пыталась уберечь тебя. Ты можешь не верить, но я действительно понимаю, как ты должен сейчас себя чувствовать.
— Потому, что ты считаешь, будто все это время я был по-прежнему очарован Дейзи?
Корделл говорил так безразлично, что Уна не сразу уловила его странную интонацию. Она смотрела, как он поправляет взъерошенные ветром волосы, и вздрогнула, осознав, что за его словами кроется что-то непонятное.
— Ты хочешь сказать…
— Да, я хочу сказать, что мой брак с твоей кузиной распался больше трех лет назад, когда я узнал о ее любовных связях.
Уна попыталась произнести хоть что-то, но не смогла.
— У нее их было довольно много, — спокойно продолжал Корделл. — Как я это выяснил, не имеет значения. Позволь мне только сказать, что страдания, которые ты мне приписываешь сейчас, я пережил тогда. Я потребовал у Дейзи развода, но она этого не хотела. Для нее важнее всего было оставаться миссис Корделл Паркер. Имя давало ей положение в тех кругах, где она любила вращаться. Она умоляла дать ей еще один шанс. Но в том аду для меня надежды не было!