Уна никак не могла собраться с мыслями. Она была потрясена, и ей было ужасно горько за Корделла. Ведь он беззаветно любил Дейзи.
— Я ушел из дома. — Корделл пожал плечами. — Вскоре она заболела и попала в больницу. Я думал, что это хитрость, чтобы заставить меня передумать. Но это не было хитростью. Врачи обследовали ее и сказали, что она больна, тяжело больна. Они дали ей полгода.
Слова Корделла сливались с нежным шепотом ночи.
— Но она прожила дольше: еще целых два года. Врачи недооценили ее жажду жизни, стремление всегда побеждать. В свое время и я не понял, что скрывается под хрупкой внешностью. — Корделл провел ладонью по глазам. — Конечно, я отказался от намерения начать бракоразводный процесс, когда узнал, что она больна. Было бы чудовищно заниматься этим в такой ситуации. И когда Дейзи стала умолять меня скрыть ее делишки от матери, сделать вид, будто у нас все в порядке, на то недолгое время, что ей осталось жить, я сдался. Когда-то я любил ее. Мне стало ее жалко. Но меня продолжал сжигать гнев. Я безумно злился на себя за то, что оказался слепцом и не разглядел сущности этой женщины. Мысль об этом сводила меня с ума, и я стал искать спасения в работе. Элисон была права, я действительно работал как запойный, потому что только так мне удавалось сохранить здравый рассудок. После первого пребывания в больнице Дейзи переехала к матери. При таких обстоятельствах это не вызвало пересудов. Она попросила, чтобы Энтони жил с ней, хотя раньше уделяла ему не слишком много внимания. Я согласился, зная, что ему предстоит скоро потерять мать. Еще одна ошибка! Когда сын вернулся ко мне, то выяснилось, что воспитание Элисон заморозило в нем детскую душу, а Дейзи постаралась настроить его против меня.
Уна сжала руки.
— О Корделл, почему ты не рассказал мне об этом раньше?
— Может, гордость… мужское самолюбие? — Он горько рассмеялся. — Мне не хотелось, чтобы ты знала, какой крах я потерпел в этом браке.
— Крах потерпел ваш брак, но не ты, — возразила Уна. — Твоя вина только в том, что ты был ослеплен красотой Дейзи. Я была такой же доверчивой, как ты. По крайней мере, вначале. В детстве, когда Марселла возила меня на каникулы в Лондон, я завидовала Дейзи, преклонялась перед ней. И только когда… — Она резко оборвала себя, не договорив. Незачем Корделлу знать, что Дейзи стала завлекать его лишь после того, как выяснилось, из какой он богатой семьи. Хоть от этого надо оградить его. — Корделл, она умерла… И хватит говорить о ней.
Уна тщетно старалась унять сотрясавшую ее дрожь, но Корделл уже заметил, что с ней происходит, и нахмурился.
— Ты замерзла…
— Да нет! Просто все произошло так неожиданно…
— Пошли в дом.
Он сжал руку Уны теплой крепкой ладонью и повел ее за собой. Сердце у нее екнуло. Что ждет ее впереди? Он ведь так и не извинился. Длинная ночная рубашка на ветру хлопала по щиколоткам. Они сошли с причала на пляж.
— Зайдем на минуту в лодочный сарай. Я хочу тебе кое-что показать.
— Неужели ты продал «Эльфа» и купил новую лодку?
— Нет, никаких новых лодок. — Корделл крепче сжал ее руку. — И я никогда не продам «Эльфа», — твердо сказал он.
Что же это может быть? — гадала она.
Когда они подошли к сараю, Уна хотела войти через дверь, но Корделл повел ее в обход, и за углом она увидела пристроенную снаружи деревянную лестницу.
— Что-то новенькое, — удивилась она.
— Хорошо, что ты была занята и не приезжала на озеро. Ведь мне приходилось по нескольку раз в день заглядывать сюда, проверять, как идет работа. А при твоем пытливом уме вряд ли удалось бы держать все в секрете. А мне было очень важно сохранить это в тайне, потому что я задумал это как мой свадебный подарок тебе.
— Но, Корделл, ты же не знал…
Он приложил палец к ее губам и покачал головой. Потом отступил, пропуская ее вперед. Покусывая губы, Уна поднялась по узкой лестнице до квадратной площадки, огороженной перилами, и подождала его. У нее не укладывалось в голове: свадебный подарок и захламленный пыльный чердак… Зачем он привел ее сюда?
— Корделл, мы испачкаемся.
— Закрой глаза, — скомандовал он.
Уна послушно закрыла глаза и задохнулась, когда он подхватил ее на руки. Теперь она чувствовала слабый запах краски.
— Все в порядке, можешь оглядеться. — С этими словами Корделл поставил ее на ноги.
Чердак тонул в полумраке. Только лунный свет струился в окно, смотревшее на озеро. Постепенно из темноты стали проступать смутные очертания предметов, и Уна застыла, потрясенная. Она ощутила, как в ней нарастает радость. Корделл все помнил, все ее девичьи романтические мечты, и воплотил их в реальность. Он даже перенес ее через порог на руках!