— Я кзорг! Причастие держит меня на кровавой цепи! — прорычал Рейван. — Мне не по силам ничего изменить. Зря ты всё это рассказал.
Ингвар зарычал, словно попавший в капкан зверь.
— Ох, боги! Я жалею, что не поставил Харон-Сидис на колени, когда мог это сделать! — выругался он. — Но тогда твоя мать не стала бы моей и у меня не появился бы ты...
Ингвар обвил ладонями шею Рейвана и прислонился лбом к его лбу.
— Они сделали нас врагами! — прорычал он. — Сделали тебя пленником, чтобы я вновь не пошёл на них войной! Подлые твари!
Рейван стоял в напряжении, опустив руки на плечи отца в попытке не допустить большей близости. Он пытался сопротивляться, но с каждым мгновением только ослабевал. Он видел прямо перед собой кромку седеющих бровей отца, его пылающие неистовством глаза, глубокие мужественные морщины... Жёсткая седая борода вздымалась от того, что Ингвар скрипел зубами. Рейван ощутил его запах. Это был запах вождя большой волчьей стаи, сильного и грозного вожака. В его лапах Рейван чувствовал себя лишь маленьким мальчишкой и не смел пошевелиться.
— Пошли пировать. Нас, верно, уже ждут, — сказал, наконец, Ингвар, выпустив сына.
Рейван бросил взгляд на худенький пень, оставшийся от срубленного молодого дуба. Чувство несправедливости укололо под ключицей.
«Я ничего не знал и спокойно жил!»
Больше всего Рейвану захотелось тотчас покинуть Нордхейм и забыть о произошедшем. Но в жилах гудела кровь и пела ему, что он должен идти с Ингваром и быть сегодня для него сыном.
«Грянет ночь, и я совершу задуманное, — утешил он себя. — Исполню приказ и вернусь в Харон-Сидис. Причастие избавит меня от терзаний».
4-3
Они вышли в большой зал. Сигги ждала Ингвара за столом, не притрагиваясь к блюдам. Молодые воины расселись подле главного очага, слушая песни игравшей на лире странницы Делии. Она была жрицей Великой Матери и грядущую ночь собиралась провести с одним из свободных мужчин. Женатые соратники забавлялись меж собой разговорами и играми.
У горящей чаши сидел Лютый с сыном на руках, а Вейга гладила ему шею. Воевода взглянул на появившихся Ингвара и кзорга и по напряжению между ними всё понял.
— Ты рассказал ему? — тихо шепнул он.
— Да, — кивнул ван.
Лютый досадливо вздохнул, проводив Рейвана холодным взглядом.
Ингвар сел в своё кресло рядом с женой в окружении соратников. Лютый отошёл от огня и занял место на скамье напротив.
Рейван уселся, как обычно, с краю — там, куда сажают гостей и пришлых. Соратники шумно пировали, только ван, нехотя тыкая ножом в мясо, был мрачен более обычного. Рейван ловил на себе тревожные взгляды Ингвара и сам поглядывал на него, стараясь понять, что за липкое чувство так бередит его душу.
— Наполните рог! — приказал ван.
Ингвар поднялся, и женщины тотчас подали ему огромный, украшенный золотом рог, который был доверху наполнен хмельным мёдом.
— Поприветствуйте моего сына Эйнара! — провозгласил Ингвар, указывая раскрытой рукой на Рейвана, и жестом подозвал его ближе.
Делия заглушила струны лиры. Люди в зале затихли, но по их лицам Рейван понял, что новость никого не удивила.
Поднимаясь с места, он чувствовал себя невозможно глупо оттого, что все — и женщины, и дети, и мужи — глядели на него, кзорга, как на человека родной им крови.
Рейван встал напротив Ингвара, и все воины обступили их. Сигги укрыла руками свой едва выпячивающийся беременный живот. Она знала о том, как сильно угнетало мужа желание признать Рейвана, но не предполагала, что он решится на это.
Ингвар отпил из рога и передал его Лютому, стоявшему рядом. Тот, тяжело вздохнув, переглянулся с ваном и сделал глоток. Рог прошёл по кругу между соратниками, и когда настала очередь Рейвана, все взгляды вновь обратились к нему.
— Ты первый раз пьёшь с волками из рога и должен принести вану клятву, — сказал стоявший подле Ингвара воин по имени Хавард с чёрным от рун лицом и седеющими волосами. — Если не принесёшь клятву, Ингвару придётся тебя убить.
Ингвар рыкнул и потёр лоб ладонью, выражая недовольство тем, что Хавард это сказал. Но слова были произнесены, и теперь Верховный ван направил на Рейвана грозный взгляд. Он больше не был отцом, он был вождём.
Рейван чувствовал, что пошёл бы за Ингваром не раздумывая. И не потому, что он его родитель, — перед Рейваном стоял верховный вождь: сильный, честный, справедливый. Вождь, которому хотелось отдать в служение свой меч и свою жизнь. И, стоя здесь, среди людей, верных друг другу, и жара полыхающих чаш, Рейван осознал, что находится там, где было его место. Больше всего он желал бы остаться здесь, с отцом, среди его соратников.
— Я кзорг, — Рейван нахмурился и медленно обвёл взглядом всех собравшихся. — Я не волен приносить клятвы!
Он взглянул на Ингвара, и сердце его неистово забилось в груди.
— Можешь убить меня! — Рейван осушил рог и протянул его отцу.
4-4
Ван вздохнул. Беспристрастность слетела с его сурового лица.
— Ты не оскорбил моего гостеприимства, — сказал он. — Я сказал, что ты волен будешь идти — и ты уйдёшь.
Никто не нарушил тишину, но Рейван увидел, как глаза Лютого разгорелись злостью.
— Я уже отдал приказ убить тебя там, в лесу, — добавил ван, — и второй раз на это права не имею.
Рейван кивнул.
— Садись со мной, ешь, — сказал Ингвар. — И вы все садитесь, ешьте и пейте!
И все ели. И пили. Вечер загремел так, как обычно гремели вечера в большом зале, только был ещё более шумным и пьяным.
Когда Ингвар вышел из-за стола, Рейван почувствовал на себе пристальный взгляд его жены.
— Ты моя мать? — спросил он.
— Нет, — холодно ответила женщина, подняв голову.
— Я незаконный?
— Нет. Твоя мать была первой женой Ингвара, — сказала Сигги, сделав глоток мёда из кубка. — Но отреклась от брака, не прожив в нём и года. Она даже не вскормила тебя как положено: сбежала к набулам. Она была одной из них. Твой отец нарёк тебя в этом доме Эйнаром перед лицом жрецов и богов. Я растила тебя, но я тебе не мать.
— Наверное, я должен быть благодарен тебе.
Сигги смерила его пытливым взглядом, будто желая ещё что-то сказать, но не решилась. Рейван поставил на стол кубок и вопросительно пожал плечами в ответ.
— Ты кзорг и не наследуешь Ингвару! — строго сказала она. — Наследником будет мой сын, что сейчас во чреве.
Голос её звучал скорее просяще, чем утвердительно.
Рейван усмехнулся, отпивая из кубка, и откусил жирного мяса с рёбрышка. Сигги не сводила пытливого взора, и Рейван, устав терпеть, вновь поглядел на неё.
— Завтра я уйду, и больше ты меня не увидишь. Ешь, — успокоил он её.
— Ты сильно изменился с младенческих лет, но остался похож на Ингвара. Хорошо, что не на неё! — произнесла Сигги. — Я бы очень ревновала.
Рейван нахмурился и потянулся за кувшином с мёдом. Но кувшин перехватил Лютый.
— Будь осторожен с Ингваром, кзорг. Он слишком любит того, кого потерял. Он чересчур мягок и снисходителен к тебе. И напрасно! Знай, если осквернишь его доверие, я не побрезгую тебя убить.
Рейван заиграл языком во рту, извлекая застрявшее меж зубами мясо.
— Завтра я уйду, — произнёс он, недобро поглядев на галинорца.
На лице Лютого появился оскал, глаза угрожающе прищурились, а рука опустилась на эфес меча.
— Никак поправился?
Рейван, не мигая, кивнул, и тоже сдвинул руку к поясу. Сигги взвизгнула.
Ингвар вернулся за стол.
— Что с тобой? — склонился он к жене.
Сигги с тревогой взглянула на Рейвана, откинувшегося на спинку кресла.
— Он спрашивал о своей матери и думал, что это я, — взволнованно проговорила она. — Я ему всё рассказала.
Ингвар отпил мёда и перевёл взгляд на Рейвана.
— Я любил твою мать, — сказал ван. — Может, я был не очень с ней добр, но боги видят, я любил её как сумасшедший. — Ингвар немного помолчал, стискивая пальцами кубок. — Выпьем!