— В общем ты прав!.. — Помолчав, сказал за дверью космолог: — Ну, жди.
Придя в отсек, Ганс включил телесвязь. На дисплее возникла смехотворная картина: Слейтон, пригнувшись, застыл у двери рубки. Ганс негромко окликнул его:
— Ты чего торчишь перед дверью?! Вернись на место.
Слейтон вздрогнул и оглянулся. Скрывая смущение, проворчал:
— Куда ты запропастился, да еще в такой напряженный момент?
Он вернулся в кресло, уставился в насмешливые голубые глаза космолога.
— А теперь допрашивать буду я, — сказал Ганс: — Почему тебя охватила паника? Ты что-то увидел или ощутил нутром?
— Ничего я не ощущал! Тем более — не паниковал! Я просто выполнял инструкцию. Ну, где ты скрывался?
— В обсерватории, дружище, в обсерватории. Я включил фототелескоп и кинокамеры, успел снять на цветную пленку часть Туманной планеты, освещенную локатором со спутника. И если сейчас же объявишь мне благодарность в приказе, я, так и быть, покажу тебе отснятый фильм.
— Ага!.. — сказал пилот, расплываясь в улыбке: — Наконец-то внятно все объяснил. А какая благодарность ожидает меня?
— За что?!. — удивился притворно Ганс.
— Но я же спас космолет от падения на планету.
— Хорошо, хорошо, я благодарю тебя. Ты здорово проделал маневр.
— Значит, мы оба неплохо исполнили свои обязанности, - сказал Слейтон недовольным тоном: — Так что хватит петь друг другу дифирамбы!.. Хочу просмотреть фильм.
— Где желаешь смотреть?
— В обсерватории. Космолет поставлю на автоматическое управление.
- Давай, быстро явись!..
Едва Слейтон вошел в обсерваторию, киборг включил киноэкран. Появилась темно-коричневая равнина, поросшая желтоватыми растениями. Верхушки деревьев напоминали клубки спутанных проводов и упирались в туманную «крышу» — небо планеты. Многие растения казались высохшими, будто перенесли жестокую засуху.
— Видишь, на них висят какие-то плоды, — сказал пилот.
Затем медленно поползли «кадры» — еще более странные. Это были бесчисленные скопления шевелящихся огромных существ. Чем-то они напоминали рыб, выброшенных океаном на берега суши.
Следующая картинка изображала «ландшафт» колонн на безграничном пепелище. Там и сям виднелись белеющие груды скелетов.
Пораженный Слейтон даже привстал:
— Смотри, смотри!.. Это как пейзаж Куликова поля или полей второй мировой войны после многодневных ожесточенных боев.
— Не совсем так, — ответил Ганс: — Поле или равнина усеяна ярко-серыми шарами. Каждый из них побольше страусиного яйца.
«Кадр» проплыл, возник другой: среди обугленных руин валялись те же белые скелеты, что были и в первых кадрах. Затем четко проявилась далекая линия горизонта, на котором клубилась «стена» непонятной мглы. И в заключение — большое озеро. Над ним висели белесые испарения, как будто озеро состояло из кипящей воды.
Лента кончилась.
Оба космонавта молчали, «переваривая» странную информацию.
— Что ты обо всем этом думаешь? — спросил пилот.
— Ничего определенного!.. Я знаю столько же, сколько и ты. В то же время все пейзажи наводят на мысль о военных действиях. Может быть, здесь когда-то была ядерная схватка?
Слейтон установил на «дремавшего» в углу обсерватории киборга и надолго задумался. На лице пилота ясно виделись признаки благодушия.
— Ты, наверное, принимал недавно пси-таблетки, которые дал тебе Патрис? — спросил Ганс.
— Да, да, — механически ответил Слейтон. — А кто отключил этого киборга? — Он кивнул на истукана в углу.
— Я не отключал, — сказал пилот.
— Вероятно, сам отключился под воздействием электромагнитных возмущений извне. — Космолог встал, подошел к кибор-гу и врубил энергию. Истукан ожил, принялся убирать отсек.
Что касается пси-таблеток, благотворно повлиявших на самочувствие Слейтона, то препарат синтезировал Патрис еще в те дни, когда изучал в Космоцентре новейшую фармакологию. Ему пришлось сделать тысячи проб, прежде чем нащупана была единственная химическая реакция, которая вызвала сцепление молекул и атомов реагирующих соединений. В начале Патрис испытал препарат на себе! И ему было непривычно чувствовать, как самые неприятные сотрудники, окружавшие его в лаборатории, вдруг стали казаться милыми, близкими друзьями. Готовясь к путешествию на космолете «Гагарин», африканец взял с собой не сколько пачек «пси-таблеток». Больше получить на успел, поскольку синтез был чрезвычайно длителен и сложен.
7.
Вождь долго совещался с «беркутами» на мыслеязыке, непонятном для непосвященных. Затем обратился с вопросом к Бай раму на знакомом тому языке: