Доктор опустился рядом с молчаливым пациентом, — подушечку под голову попрошу, спасибо. — Ну, что, господин Премьер-министр? Говорить можете?
Черчилль попытался ответить, но звук получился невнятный, губы не слушались. Он повторил попытку, но нет, от напряжения побагровело и искривилось лицо, правый глаз выкатился от напряжения.
— Достаточно Сэр. Можете пошевелить руками? Сначала правой… так хорошо, теперь левой… понятно.
Расстегнув саквояж, доктор достал фонендоскоп, — господа, — обратился он к немногочисленной публике оставшейся рядом с телом: баронессе Спенсер-Черчилль, секретарю Джону Колвиллю, Министру иностранных дел Роберту Энтони Идену и главе британской разведки Джону Синклеру — для аускультации мне нужна полная тишина.
— Позвольте, я помогу, — подсела к доктору Клементина, с каменным лицом расстёгивая пуговицы на жилетке мужа.
Исследовав важного пациента, доктор, свернул прибор для прослушивания звуков и выдержав многозначительную паузу подтвердил, ожидавшим терпеливо коллегам и родственникам, диагноз — инсульт. Левая сторона тела парализована. Сейчас я сделаю Премьер-министру расслабляющий укол, он поспит некоторое время. Затем я заберу его к себе в клинику.
— Надолго, доктор?
— Пока, трудно сказать, баронесса. Думаю, да. Последние годы господин Премьер-министр совершенно перегружает свой организм. Хронические переутомление и стресс, ночные посиделки и, уж простите, избыточные курение и… крепкие напитки.
— Но, многоуважаемый доктор! У нас остаются срочные государственные дела, — мягко вмешался министр, — нельзя ли побыстрее поставить на ноги Главу Кабинета?
— Все государственные дела, граф, необходимо немедленно отложить в сторону, месяца на два-три, лучше на полгода. Ещё лучше- навсегда!
— Да-да, господа! — согласилась титулованная супруга высокопоставленного пациента, — лорд Морэн прав, видимо пришло время уйти на покой. Премьер-министру следует подать в отставку, — ты согласен с нами Уинстон, — погладила она ласково супруга по голове.
Он ответил ей неопределённым мычанием, тремором головы и низвержением молний из правого глаза.
— Он согласен-согласен, господа, — утвердительно кивала головой Клементина, продолжая жалостливо поглаживать таращившегося на неё полупарализованного мужа.
— Наверно Вы правы, баронесса, — согласился Министр иностранных дел. (Это он займёт место Премьер-министра Великобритании. Но только через два года.) Однако, мы не успели решить один чрезвычайно важный вопрос… с Русскими.
— Ах, Роберт, — вздохнула разочарованно баронесса, — с Русскими Вам не решить вопросов никогда. Потому-что решать мы всегда пытаемся в свою пользу. Не считаясь с интересами другой Стороны.
— А зачем нам учитывать чьи-то интересы, если и так проходит?
— Пока, проходит, граф. Русские открыты и доверчивы. Они добры, щедры и милосердны. Не злопамятны, но память у них хорошая, так говорят они о себе. Дерзкие, но справедливые. Легкомысленны, но умны и изобретательны. Милы, веселы и поэтичны. Придёт время, и они ещё удивят и нас, и весь мир. Это говорю Вам я — Клементина Огилви Спенсер-Черчилль — Кавалер ордена Трудового Красного Знамени. Аминь.