«Это главная связь армии с севера на юг », — прокричал отец Ларс, перекрывая шум тяжелого двигателя.
«Как близко мы подойдем к Чанг Хану?» Я хотел это знать. "Примерно в пятидесяти или шестидесяти милях отсюда," сказал он.
«Эта дорога ведет прямо во Вьентьян. Но сейчас границы закрыты, поэтому дорога заканчивается на границе».
Мы ехали через обширные рисовые поля и, насколько хватало глаз, рисовые поля с крестянами, которые стояли по колено в черной плодородной грязи.
Я мало слышал об отце Йозефе ван дер Воорте .
Все, что я знал, это то, что он руководил колонией для прокаженных Ордена на границе с Лаосом, недалеко от города Чанг Хан.
Он был бельгийским врачом и, по словам отца Абта и отца Ларса, казался довольно странным, упрямым человеком, который был очень закрытым.
Он не знал о моей миссии, и хотя я знал, что существует вероятность того, что он может отказаться сотрудничать, отец Мартин думал, что он, вероятно, откажется.
«Помимо своей миссионерской работы, отец Йозеф также любит хорошую драку», — сказал мне настоятель.
— Как ты думаешь, он поможет мне попасть во Вьетнам?
"Да, конечно. Он убежденный антикоммунист. Он их всех ненавидит и считает ужасным то, что они сделали в тех краях». Отец Мартин вызвал меня за несколько минут до отъезда в Брюссель. Он наклонился вперед. — Однако я должен предупредить вас об одном, брат Герберт . Я ждал.
«Отец Йозеф отвезет вас в Йен Минь и не более.
Аббат строго посмотрел на меня. «По этому поводу также будут даны специальные указания».
— А транспорт?
«Это относится к отцу Йозефу». Аббат на мгновение выглянул наружу.
— У нас здесь так тихо и безопасно — я не могу представить, как твоя миссия может пройти хорошо. Но это не зависит от меня. Это зависит от вас, и зависит только от вас. Желаю вам сил и успехов».
Удачи, подумал я сейчас в грузовике. Здесь его назвали бы « джосс », хотя в буквальном переводе оно означало что-то вроде «судьба».
Мы остановились недалеко от деревни Лом Сак около шести часов, чтобы поесть жестких булочек с некрепким чаем и очень вкусным супом, который священники разогрели на углях у дороги.
Пищу ели молча, а гнетущая жара и сырость вечернего воздуха делали атмосферу еще более странной.
В половине седьмого мы снова были в пути. Через два часа дорога сделала изгиб в северо-восточном направлении. Наш водитель притормозил, переключился на пониженную передачу, и мы съехали с мощеного шоссе на грязную дорогу, которая была немногим больше козьей тропы через джунгли.
— У нас впереди еще пятьдесят миль? — крикнул я отцу Ларсу, перекрывая шум двигателя.
Этот немного улыбнулся. — Нет, — отозвался он. «Дальше дорога становится намного хуже».
Около одиннадцати часов мы проехали через город Лоэй, и здесь дорога была заасфальтирована на несколько миль, что немного облегчило наше продвижение. Затем она снова сузилась и стала еще хуже, и мы могли развивать скорость только до пятнадцати миль в час.
Местами на выбоины накладывали деревянные бруски, чтобы машины не застревали. В других местах дорога была настолько узкой, что ветки деревьев с обеих сторон терлись о грузовик.
Сразу после полуночи нам пришлось сделать крутой поворот, а затем резко затормозить. Путь преградили два джипа и армейский грузовик, набитый солдатами с автоматами. Нас осветили прожектором, так что мы ослепли.
"Что это значит?" Я попросил.
— Не знаю, — сказал отец Ларс. «У нас никогда не было ничего подобного здесь».
Я потянулся за своим Люгером, но он удержал меня.
— Мы с этим ничего не добьемся, — отрезал он. — Садись, а я выйду и посмотрю, что происходит. Но прежде всего никому ничего не говори и не начинай драться».
Он вышел и подошел к армейскому грузовику. К нему подошли тайский офицер и трое вооруженных солдат.
Минуту-другую вели переговоры, потом все подошли к нам и захотели посмотреть мои документы и документы водителя. Мы сдали документы, наши лица были освещены прожектором, а через несколько мгновений в нас снова кинули паспорта.
Отец Ларс и солдаты подошли к кузову нашего грузовика, и я услышал, как они возятся с коробками и ящиками.
— Что они там делают? — спросил я водителя.
Он покачал головой, но ничего не сказал.
На то, чтобы вернуться, ушло не менее четверти часа. Офицер и солдаты несли коробки с наркотиками.
Отец Ларс забрался обратно в кабину нашего грузовика, но жестом велел мне ничего не говорить.
Через мгновение прожекторы погасли, джипы и армейский грузовик задним ходом выехали на более широкий участок дороги, чтобы мы могли проехать. Мы медленно проходили мимо них, и они смотрели нам вслед.