Через пятнадцать минут после того, как мы подошли берегу, я повернулся к отцу Йозефу, чтобы спросить, что находится на другом берегу, когда мы услышали приближающуюся канонерскую лодку и инстинктивно нырнули глубже в длинном каноэ.
Лодка медленно двигалась вверх по течению, и прожектор светил с другой стороны. Через несколько минут он прошел мимо, а через пять минут его уже не было.
— Сейчас, — настойчиво прошептал отец Йозеф.
Мы отпустили ветки, повернули корму к середине реки и гребли так быстро и изо всех сил, как только могли.
Течение оказалось намного сильнее, чем я предполагал, и, несмотря на упорную греблю, нас унесло далеко вперед. Мы удвоили усилия.
Как только мы оказались посреди реки, мы услышали шум мотора канонерской лодки выше по течению и все посмотрели в сторону звука. Теперь мы его увидели, и прожектор осветил берег.
'Ну давай же! вперед! Греби! — прошипел отец Жозеф.
Широкие весла погрузились глубоко в темную воду, и я вложил всю свою силу в греблю.
Теперь мы быстро приближались к другому берегу, и я увидел неподалеку неглубокий боковой канал. Но шум патрульного катера был теперь очень громким, заглушая все остальные шумы, и краем глаза я видел яркий прожектор.
Я больше погрузился в греблю и почувствовал, как мощные гребки отца Йозефа синхронизируются с моими. Вот так мы преодолели последние несколько метров.
Там мы скрылись в мелком боковом канале, который был немногим больше, чем ров, втянули весла внутрь и нырнули как раз в тот момент, когда канонерская лодка прошла прямо позади нас, луч прожектора был прямо над головой. Потом он исчез, и я глубоко вздохнул с облегчением.
— Это было близко, — сказал отец Ларс.
— Да, это было близко, — кивнул отец Йозеф. — Но мы не можем оставаться здесь. Он посмотрел на свои часы. — У нас есть час, чтобы обойти город. Мы должны спешить.'
Мы проплыли еще двадцать ярдов через этот приток, прежде чем сойти на берег. Впервые за три дня мы снова почувствовали землю под ногами.
Когда мы сняли все наши припасы с каноэ, отец Йозеф вытащил длинное острое, как бритва, мачете и быстро сделал два длинных надреза на дне каноэ. Затем он подтолкнул его к центру бокового канала, где оно вскоре начало наполняться водой.
Через несколько секунд каноэ затонуло, и были видны только несколько пузырей. Еда, одежда и лекарства были разделены на три равные части по тридцать килограмм каждая. Завернувшись в мантии, мы закинули рюкзаки на спину и быстро пошли на север, отец Йозеф шел впереди. Если бы нас остановили сейчас, мы были бы монахами из лепрозория Ордена в Чанг -Хане, направляющимися на север, чтобы помочь всем, кто в нас нуждается.
Это было немного прозрачно, особенно если меня собирались обыскать, но мы не знали ничего лучшего.
Единственным оружием, которое у нас было с собой, кроме моего, были мачете, которые нам были нужны, чтобы пробиваться через кусты, когда мы не могли пройти. Это была неприятная мысль, что мы зашли так далеко во вражескую территорию, так легко вооружены и с двумя людьми, которые отказывались сражаться и были готовы только к пассивному сопротивлению. Но все же с отцом Йозефом в качестве проводника я бы все равно приехал сюда, и без него у меня бы ничего не получилось.
Небо начало светлеть, и теперь мы могли видеть, куда идем. Мы также видели сгоревшую деревню.
Мы остановились на краю голого участка леса и несколько минут наблюдали. Тонкий столб дыма поднимался над деревьями на западе.
«Эта деревня сгорела во время войны, — объяснил отец Йозеф.
«Они перестроили её примерно в миле к западу».
— Это дым деревни? — мягко спросил я.
Он кивнул. «Вероятно, они никогда не придут сюда, но кто-то должен следить за ней».
"Ты бывал здесь раньше?" — спросил отец Ларс, поднимая взгляд от развалин, к отцу Йозефу.
Он кивнул, и в его глазах появилось странное выражение. «Было ужасно много пострадавших с ожогами. В основном напалм. Большинству было уже не помочь.
Он снова посмотрел на множество сгоревших полуразрушенных хижин. Большинство из них были немногим больше, чем куча древесного угля.
«Я до сих пор слышу детские крики».
Мы долго молчали, пока отец Йозеф не стряхнул с себя воспоминания. Он быстро пересек поляну и вошел в одну из уцелевших хижин. Пол был примерно на три фута выше вечно влажной почвы снаружи. Когда он дал знак «все чисто», мы тоже подошли.
Быстро поев, отец Ларс лег и тут же уснул. Это были мои часы, но отец Йозеф, видимо, не мог заснуть.
— Отдохни, — мягко сказал я.
Он посмотрел на меня, но ничего не сказал.
— У нас еще семь дней впереди… — начал я.