— Ты сделал это, — фыркнула она . «Вы действительно сделали это».
— Есть ли на борту медики?
Она кивнула бывшим военнопленным, которых ранили. — "Под палубой", — сказала она. «У нас там есть врач и три медсестры».
— Слушайте все, — крикнул я.
Они посмотрели на меня.
— Все заместители командира отводят своих людей под палубу. Доступна медицинская помощь. И когда все соберутся, я проведу перекличку на мостике».
Пауэлл держал на коленях голову человека, которого нес на борту. В его теле было не менее шести пуль.
Он был полностью залит кровью. Было очевидно, что он мертв.
«Он умер свободным человеком, Ник, — сказал Пауэлл . «И им не нужно было вести переговоры за него. Его не используют в качестве заложника.
— Он ушел так далеко, Гэри, — сказал я. — Мы отвезем его домой.
Несколько мужчин подошли к Пауэллу, чтобы помочь ему с трупом.
На пристани больше не стреляли, и мы были на свободе, мы плыли, хотя нам все еще нужно было двигаться осторожно, потому что мы были в оживленной гавани.
Мы все еще слышали рев сирен на берегу, и я ожидал, что вскоре нас атакуют вьетнамские военно-морские корабли, к которым мы подошли, или один из советских эсминцев в гавани, где мы были ещё в опасности.
— Пойдем на мостик, — сказал я.
Сондра долго смотрел на меня. Она погладила меня по щеке и сказала: «Ты ужасно выглядишь, Ник. Ты в порядке?'
— Должно быть, — сказал я.
Глава 12
С того момента, как я вышел на мостик, я сразу увидел, что мы не в лучшем положении.
Капитан, Эрнст Хаусманн, был порядочным восточным немцем, который раньше работал у нас. Он вел переговоры по радио с вьетнамскими портовыми властями. Хотя я мог кое-что понять только изредка, я понял, что вьетнамцы приказывали ему вернуться и что он яростно протестовал, возражая, что в него стреляли.
Увидев Сондру и меня, он посмотрел на нас, закатил глаза и вытер пот со лба грязным носовым платком. Пристань и маяк находились в миле или двух прямо перед нами. Справа от него, но все же внутри гавани, советские эсминцы посылали нам световые сигналы, но, насколько я мог видеть, они не собирались наступать на нас или демонстрировать мощь.
Над нами кружили несколько вертолетов, только что взлетевших с берега.
Молодой рулевой нервно переводил взгляд с советского эсминца на капитана и обратно .
'Матрос, продолжать путь ' — сказал Хаусманн, закрыв микрофон рукой.
' Да Да, сэр, — сказал молодой человек, еще крепче сжимая штурвал.
Я спросил Сондру. — "Были ли у вас проблемы в Неаполе?"
Она покачала головой. — Не с кораблем, нет. Но Хоук догадался — или понял, — что именно я задумал, и тогда мне пришлось ему все рассказать.
'Что он сказал?'
— Он подумал, что это хорошая идея, Ник. Но нам пришлось снова разгрузить все оружие».
'Все?'
Она кивнула.
Сондра удалось приобрести французские пусковые установки для обороны, когда мы были действительно были бы загнаны в угол. Корабль теперь был безоружен, за исключением автоматов военнопленных.
Капитан резко опустил микрофон. — Черт возьми , — выругался он и повернулся к нам.
"Что они сказали?" — спросил я по-немецки.
Он посмотрел на меня сузившимися глазами. «Они говорят мне развернуться и выдать вас, и тогда мы сможем спокойно уйти».
— А если нет?
«Тогда это считается актом войны».
Он повернулся к рулевому. — Мы возвращаемся, — коротко сказал он. — Нет! — воскликнул я.
«Это мой корабль», — проревел Хаусманн . — И я не позволю никому командовать мной. Никому. Назад!'
Рулевой уже поворачивался. Я вытащил свой Люгер.
«Держитесь исходного курса, или я пристрелю вас обоих».
Хаусманны Его лицо покрылось красными пятнами, а глаза рулевого расширились.
— Ввходи из гавани! — крикнул я, целясь из «Люгера» чуть выше.
Мы стояли так несколько секунд. Корабль следовал своим курсом в море. Наконец капитан кивнул. «Делай, как он говорит». Молодой рулевой с облегчением вернул корабль на курс, и мы снова направились из гавани прямо по курсу. «Мне не сказали, что мы будем перевозить людей — преступников, — сказал Хаусманн .
«Эти преступники, как вы любите их называть, капитан, являются американскими гражданами, солдатами и офицерами, которые находятся здесь в плену уже десять или более лет».
"Узники войны?" — недоверчиво спросил Хаусманн .
Я кивнул. «Бывшие военнопленные».
'О небеса ' — сказал Хаусманн , проводя рукой по волосам. Он повернулся к большому иллюминатору и выглянул наружу. «Они никогда не отпустят нас. Мы не выйдем из их территориальных вод.
— Они нас не потопят, капитан, — сказал я.