Мы стояли на мосту, ожидая возвращения полковника Пауэлла со списком всех имен и мест жительства бывших заключенных. Он и его офицеры с готовностью удовлетворили мою просьбу, и это было хорошо.
Я стоял, глядя на военные корабли вдалеке, гадая, что бы они сказали, если бы узнали, что мы собираемся попробовать дальше.
Но у нас не было выбора. Вьетнамцы знали, что им нужно лишь продлить переговоры на несколько дней, и мы будем настолько ослаблены, что они смогут взять корабль без боя.
Зажужжал интерком, и капитан Хаусманн ответил . — Да, я здесь, — сказал он, протягивая трубку.
Я взял трубку. - «Картер».
— Мистер Картер, я включил радиотелеграф. У меня хорошая частота на одной боковой полосе , чуть выше любительского пятнадцатиметрового диапазона.
«Отличная работа, Фил, молодец. Не могли бы вы передать связь на мостик, чтобы я мог говорить отсюда?
— Я сделаю это за пять минут.
Я повесил трубку, и через несколько минут запыхавшийся Пауэлл вошел . Он протянул мне несколько листов бумаги.
«Я также перечислил мертвых», — сказал он.
Я прочитал список и покачал головой. Теперь было двенадцать мертвых. Одиннадцать умерли от ран, полученных в бою, когда мы поднялись на борт. Двенадцатый умер вчера от какой-то непонятной болезни, поразившей его тело.
Дизели корабля заработали, далеко внизу, в машинном отделении, и якорь был поднят, так что мы медленно дрейфовали к гавани примерно в трех милях отсюда.
Хаусманн был у руля, Пауэлл был рядом со мной, а Сондра прислонилась к иллюминатору по правому борту. Все посмотрели на меня. Они ждали, что я дам им волшебную формулу, которая вытащит нас отсюда.
«Мы все понимаем проблему еды и воды, — начал я. Все кивнули. — И вы, конечно, понимаете, что переговоры о нашем освобождении не будут завершены сегодня к полудню.
— Ну вот, — с горечью сказал Пауэлл . «Мы просто умрем с голоду, и все».
Я сказал. — "Если мы останемся здесь, то да".
«Но мы не можем выбраться отсюда», — отрезал Хаусманн . «Они заманили нас в ловушку своим минным полем».
— Да, во всех направлениях, кроме гавани, — сказал я.
— Никогда в жизни… — пробормотал Пауэлл , но я перебил его.
«Сначала послушай, что я скажу, Гэри. У меня есть идея, и, как бы безумно и опасно она ни звучала, я верю, что у нас есть шанс.
«Все лучше, чем оставаться здесь», — сказал Хаусманн .
— Это первое, что я хотел сказать, — сказал я. «Во-вторых, «Барракуда» не может нам помочь, поэтому мы сами по себе». Я посмотрел на канонерские лодки.
— Никто и ничто не может пройти через это минное поле, — сказал я.
«Не нам уйти, а «Барракуда» к нам не добраться».
«За исключением тех военных кораблей, — сказал Хаусманн . «Они настолько мелкие, что могут пройти через это».
— Точно, — сказал я и обернулся.
Сондра первая поняла и широко раскрыла глаза. — Ты не можешь говорить это серьезно, — сказала она.
Я кивнул.
Пауэлл хотел знать. - "О чем ты, черт возьми, говоришь?"
Затем Хаусманн тоже увидел это и быстро посмотрел на корабли снаружи. «Хотите провести нас на борт одной из этих канонерских лодок и пройти через минное поле?»
— Да, что-то в этом роде, — сказал я.
'Но как? Они не останавливаются ни на мгновение. На этом корабле мы не можем даже к ним приблизиться, а если бы и смогли, то не смогли бы подняться на борт.
«Как вы думаете, сколько офицеров и экипажа на борту такого корабля?»
Хаусманн пожал плечами. «Включая артиллеристов , около дюжины».
— Да, здесь, на маневре. А в гавани или когда стоят на якоре и ни в чем не нуждаются?
«Это зависит от обстоятельств, — сказал Хаусманн. — Может быть, тогда все останутся на борту, но будут нести вахту посменно. Тогда трое или четверо не спят ночью.
— Я тоже так думал, — сказал я. — Итак, мы возвращаемся в гавань и пришвартовываемся там.
«Тогда мы попадем в засаду», — сказал Пауэлл. Его лицо начало краснеть.
«Мы можем убить их, если это необходимо. Но в любом случае, прежде чем войти в порт, мы объясним, почему мы это делаем».
— Тогда по какой причине ты хотел бы сдаться?
— Еда и вода, конечно. Мы просто хотим участвовать в переговорах. Мы сделаем это намного проще для всех сторон. Для вьетнамцев, которые хотят уступок, которых они никогда не получат, если мы продолжим голодать здесь, и для нашего собственного правительства, которое больше не хочет войны».
Пауэлл понял, хотя с этим были проблемы. — Хорошо, — сказал он. — Предположим, мы вернемся в гавань и пришвартуемся у причала. Так что может помешать этим вьетнамцам ничего нам не дать, просто прийти через день или два и забрать нас в плен? Тогда мы все вернемся к исходной точке. Этим вы никогда не убедите моих людей на борту.