Глава 3
Болан привез девушку к себе на «безопасную квартиру» в Вест Шор и тотчас уложил в кровать. Его, безусловно, волновало состояние гостьи, но, зная своих врагов, он не хотел доверять заботу о ней кому-то другому, не выяснив прежде истинного масштаба возникшей проблемы. Он отлично знал, что это такое — навлечь на себя гнев мафии. И за свою жизнь повидал слишком много опальных милашек, а вернее, того, что от них в итоге осталось.
Девушка еще легко отделалась: никаких следов на теле, разве что несколько царапин на боку. Могло быть хуже. Впрочем, потрясение она испытала сильнейшее, и это сквозило во всем ее поведении: она постоянно пребывала в каком-то почти сомнамбулическом состоянии, хотя вроде бы разум ее и не был отключен — это заметно было по вполне осмысленному выражению ее глаз. За всю дорогу она не произнесла ни слова, а под конец и вовсе задремала, убаюканная монотонной ездой. Впрочем, спит ли она на самом деле, Болан не был уверен до конца.
Перерыв ее сумочку, он обнаружил лишь ее водительские права да пару кредитных карточек. Таким образом он узнал, как ее зовут, и еще то, что в финансах она, судя по всему, не стеснена. Не слишком густо, но хоть что-то!
Поскольку девушка, очутившись в постели, немедленно забылась крепким сном, Болан решил позвонить своему верному и единственному другу — Лео Таррину, большому мафиозному боссу и тайному агенту ФБР одновременно. Но, прежде чем выйти на «чистую», то есть защищенную от подслушивания, линию, он быстро набрал нью-йоркский номер и после третьего гудка услышал сонное: «Да?»
— Ла Манча? — спросил Болан.
— Черт бы вас побрал, четыре утра! Куда вы звоните в такое время? — последовал разъяренный ответ.
— Ну и катись подальше, — спокойно произнес Болан и повесил трубку.
Он зажег сигарету и отправился на кухню переждать необходимые пять минут, чтоб затем напрямую набрать другой нью-йоркский номер.
Знакомый голос на другом конце провода был немного глух со сна, но вполне дружелюбен.
— Ты когда-нибудь спишь? — спросил Таррин.
— Как-нибудь посплю, — бодро пообещал Болан. — Кажется, здесь может разгореться небольшой пожар.
— А что случилось?
— Для ответа мне понадобится твой энциклопедический ум, Лео. Что ты можешь сказать о федеральном окружном судье по фамилии Дейли? Пошевели извилинами — нет ли в твоем компьютере такого?
— Есть. По-моему, его зовут Эдвин. Огайо, северный район.
— Именно так, — подтвердил Болан.
— Насколько я знаю, он чист.
— Тогда, возможно, у него проблемы, — задумчиво проговорил Болан.
— Кто-то за него взялся?
— Судя по всему. Мне понадобится твоя помощь, Лео.
— О'кей. Я передам тебе все дела, которые он рассматривал в последнее время. Что еще?
— Девушка. Зовут Сьюзан Лэндри. Двадцать три года, место жительство — Кливленд. Глаза голубые, волосы каштановые, рост пять футов шесть дюймов, вес пятьдесят семь килограммов. Так записано в правах. Все при ней — и в самый раз. Имеет карточки Американского банка и «Мастер Чардж». Дать тебе номера?
— Не стоит. А у нее что за проблемы?
— Остаться в живых.
— Понимаю. — Лео Таррин глубоко вздохнул. — Другие девчушки вроде этой тебе уже встречались?
— Пока нет, — криво усмехнулся Болан. — Мне нужно знать, чем она занимается.
— Выясню, что смогу. Но, думаю, ты столкнешься еще с десятками таких на территории Грязного Тони. Он набирает их вагонами.
— Я нашел ее при исключительных обстоятельствах, — отрезал Болан.
— Ах, вот как... Только учти: на своем порнобизнесе этот парень в прошлом году очистил пять кругленьких лимонов. Он производит все подряд — от членов с вибраторами до садистских фильмов. Так что...
— Повтори-ка последнее.
— Ну, ты ведь знаешь, что такое садистский фильм.
— Вероятно, знаю, и все же просвети.
— Жуткий мрак! Исполнители главных ролей всегда умирают. Я имею в виду — умирают по-настоящему.
Болан вздохнул.
— Однако! А товар он завозит из Южной Америки?
— Не обязательно. Я уже слышал о паре фильмов, сделанных здесь, у нас.
— Что ж, Липучка, спасибо, — с чувством произнес Болан. — Возможно, скоро и вправду станет очень жарко. И еще об этом судье...
— Да?
— Разузнай о его интимной жизни.
— О'кей.
— Пожалуй, понадобится информация и о загородном клубе Пайн Гров.
— Это в Кливленде?
— Да, совсем рядом, но не слишком известен. Слышал о Кливлендской Полусотне?
— А что я должен был о ней слышать?
— Ну, вдруг... Короче, это своего рода визитная карточка сливок местного общества. Пайн Гров — их клуб. Но парочка головорезов Морелло резвилась там, будто это их частный садик.
— Ты сказал «резвилась»?
— Вот именно.
Еще один тяжелый вздох донесся до Болана.
— Понаблюдай за этим человеком, Страйкер, — наконец сказал Лео. — Он ведь не просто так зовется «Грязным» Тони. Есть у него слабость: любит убивать ради удовольствия. Знаешь ли ты об этом?
— Знаю, — подтвердил Болан. — Как тебе нравится кличка, которой его наградили — «Глава главарей»?
После продолжительного молчания Таррин произнес:
— У него достаточно сил, в этом я не сомневаюсь. Теперь здесь никто не скажет ему «нет», хотя он никогда особенно не ладил с людьми из Нью-Йорка. Большинство его связей ведет на запад. Крупные земельные интересы в Аризоне и Неваде. Впрочем... Конечно, он должен быть твоим человеком!
— На поверхности тут ничего не видно, Лео, — посетовал Болан. — Но всякий раз, покрепче зажмурясь, я начинаю замечать огромного спрута, опутавшего щупальцами весь город и поедающего его. А вот концов найти я не могу.
— Ищи денежных мешков, — хмыкнул Таррин.
— Этим я и занимаюсь, — ответил Болан. — Ладно, Липучка, я еще попытаюсь сегодня связаться с тобой. А пока возвращайся в свою теплую постель. И передай привет жене!
— Она каждое утро зажигает свечку во спасение тебя, сержант.
— Я этого не знал.
В трубке послышался сухой смешок Таррина:
— Будь на твоем месте кто-нибудь другой, я бы уж точно взревновал. Ты просто многого не знаешь, парень. Могу поспорить: в эту самую минуту за тебя горят тысячи свечей. Я сам зажгу одну.
Болан был по-настоящему тронут, но ничем не выдал этого.
— Крепись, Лео, — только и сказал он и сразу повесил трубку.
Свечи — это хорошо. Как символ беспокойства и заботы они говорили о многом. Однако оружие Болана — пожалуй, символ даже позначительнее — тоже говорило о многом. Всякий раз, когда он брался за оружие, это недвусмысленно оповещало всех: Мак Болан беспокоится, вновь где-то непорядок. Нынче непорядок обнаружился здесь, в Кливленде, и надо принимать безотлагательные меры.
— Спасибо за свечку, Лео, — пробормотал он и направился в спальню — взглянуть на источник своих скверных опасений.
Это был ужасный, нелепый сон. Она пересекала на парусной лодке озеро Эри, когда вдруг ниоткуда налетел неистовый шквал и чуть не опрокинул лодку. Начали вздыматься огромные волны; они беспрестанно обрушивались на палубу, силясь стащить Сьюзан за борт. Хлестал ледяной дождь, и струи воды залепляли ей рот и нос, не давая дышать. Стояла кромешная тьма — ничего нельзя было различить даже на расстоянии протянутой руки, Беснующиеся волны уносили все дальше и дальше от берега неуправляемое суденышко. Внезапно из мрака, окружавшего ее, возник этот странный великан и, шагая прямо по воде, приблизился к ней. Одетый во все черное, он был перепоясан тугими ремнями и обвешан какими-то жуткими штуковинами, предназначенными убивать. Лодку несло прямо на великана. Вот Он поднял руку, стараясь дотянуться, рука, словно в фильме ужасов, на глазах принялась расти... И тут пришло понимание: нет, этот великан не сделает ничего плохого, он настроен дружески и собирается спасти несчастную, оставленную на погибель в крошечной лодчонке. Глаза его излучали тепло и заботу — но секундой раньше они были...