-– Женат, – произнёс он вслух – неожиданно, без какого-либо плана соврать – и сам удивился. Внутри у него, на обочине сознания, будто «чпокнула жевательная резинка».
Когда Коле было около семи-восьми лет, мать учила его лечить боль руками. Он тогда умел лечить свои головные боли. Ложился на спину, предварительно что есть силы затянув поверх лба что-нибудь вроде полотенца. Чтобы сдавить голову точно обручем. Потом закрывал глаза, расслаблялся и представлял внутри головы вагончик. Вагончик входил в голову через висок, в него следовало загрузить боль. И когда боль укладывалась в вагончике – его следовало вывезти из головы через другой висок. И выгрузить боль наружу. Так несколькими вагонами он излечивал головную боль, которую таблетки остановить не могли.
После того, как рассказал матери про этот метод, мать попросила попробовать – забрать боль из её головы. Так и научила: «вытяни руки, поднеси к голове ладонями и втягивай ими головную боль, а когда втянешь – стряхни её на пол, будто в землю – из ладоней. В ладошках не оставляй».
И Коля стал пробовать. Мать как раз мучилась головной болью. Он протянул ладошки и начал представлять-чувствовать всасывание. Боль входила, и ладошки нагрелись и немного увлажнились. Далее он продолжил и уже чувствовал какую-то тянущую связь между ладонями и её головой. А мать описывала что чувствует. Она тоже чувствовала тянущуюся, как она назвала «жевачку». И она всё тянулась, истончаясь, и тянулась. А потом – чпок – и оторвалась! И боль прошла. Так он вылечил головную боль у собственной матушки, будучи совсем ребёнком.
Теперь Николай уже не помнил точно, кто из двоих почувствовал этот «чпок», может он ей рассказал, а может мама рассказала про «чпок». Помнил как всё кончилось, и энергия, вытянутая из головы матери, повисла в его ладошках. Он её стряс на пол, потом с мамой как следует смыли остатки тёплой водой под краном. Смывать было приятно.
И вот через десятки лет он почувствовал что-то напомнившее тот давний из детства «чпок».
Коля ответил, что женат. Обманул. И услышал подобный «чпок», непонятно вообще где. И сразу захотелось улыбнуться. Он посмотрел на Татьяну добрым лицом и искренне радостно улыбнулся. Что это было он не понял.
-– Ну и как у тебя с женой? – она ехидно ухмылялась.
–– Да всё нормально, а что?
–– Кончаешь нормально, детишек завели? – она как-то нервно дёрнула носом и скосилась слегка в сторону.
–– Нет пока, но мы над этим работаем.
Ему неожиданно расхотелось рассказывать, что после разрыва с ней – следующая избранница, к которой он переселился снова зализывать рану, родила от него дочку. После чего они разошлись. Сначала хотел рассказать, но внезапно передумал. И смолчал, повторно соврав.
-– Ух ты! Нормально ты обженился! Её тоже засудишь?
–– Она же не такая бешеная, как некоторые. Гордись: ты единственная! – И он ухмыльнулся, отметив неожиданную горечь собственной ухмылки. Странно, он думал, что всё уже давно забыто, а горечь свидетельствовала об обратном.
Она растянула губы в поганой улыбке.
И вдруг Николай явно увидел признаки её душевной болезни. И как только он не замечал этого раньше! Или этого тогда не было? На лице его бывшей жены блуждали блики психического расстройства.
Мать Николая когда-то пророчила: «по ней психушка плачет, не связывай с ней будущее». Николай тогда думал, что это мать выражается – так сказать – образно. По типу, что критикует Татьяну, мол, та «дура и не подходит в жёны». А сейчас вдруг внезапно увидел, что мать говорила о реальном, а совсем не образно – на лице бывшей жёнушки отразилась болезнь, а вовсе не дурной характер.
Так вот что имела в виду мать в те далекие годы!?!
Вот за что они платили адвокатам, чтобы её не засадили в психушку! Потому что у неё уже тогда был диагноз – только до поры не проявленный. И они выиграли, он помогал чем мог – врал под присягой, и ей дали небольшой срок, да ещё, оказывается, выпустили раньше. Но увы – в психушку она всё же загремела. И вот – вышла, а на лице «печать» проступает.
И Николаю вдруг стало смешно.
Он был женат на сумасшедшей, только этого не знал. Какой же он был дурак! Ну и заработал, конечно – сам же и нарвался!
Столько лет такая простая истина никак не могла до него дойти. И вот же – чпокнула!
Татьяна по-прежнему сидела ровно – тётка тёткой, ещё бы авоську с кефиром на колени…
Внутренним взором Николай представил себя. Наверно он тоже так же отвратительно постарел. Лицо отёчное – с годами сделалось похожим на отца, синюшное, с коричневыми кругами вокруг глаз – так нажитая годами нервная болезнь проявлялась затвердевшими тёмными пятнами, легкий животик превратился в живот. Ещё и мина эта – постоянное выражение лица… будто внутри черви грызут. Наверно она сейчас смотрит на него, злорадствуя, и не замечая какая стала сама – конечно, воображая себя «избежавшей такого разрушительного влияния возраста». Может даже брезгует им, вот как он сейчас – побрезговал бы ею…