— Странно, что у них уже есть мой номер.
— Компьютеризация, — сказал Дигби. — Как только телефон подключают к линии, электроника автоматически схватывает его номер.
— А-а, — равнодушно протянула Кили и спросила: — Ты еще в Вегасе?
— Да. — Он подождал секунду-другую и добавил: — Но без тебя здесь скучно.
— Неужели так трудно найти девицу для спасения?
— После твоего отъезда у меня нет настроения кого-то спасать.
Блеск и буйство окружающего города, как будто проходили мимо Дигби. Он прогуливался, играл в покер с машиной, пока не уставала рука, дышал чужим сигаретным дымом, пока не начинало першить в горле, но все, что он делал после ее отъезда, было только средством снять напряжение.
— Ну как ты там? — спросил он, обеспокоенный ее молчанием.
— Я?.. — Она медлила, словно не находя точного ответа на вопрос «как?». — Нормально. Я была так занята, что не могла думать. Пройти через кризис — великое дело. От души рекомендую.
— Трудно было найти жилье?
Смех донесся по проводам и заплясал у него в ушах.
— Не очень. Я срезала дистанцию. Буквально. Ехала по незнакомой улице и увидела объявление «Сдается» на очаровательном маленьком домике.
Ему очень хотелось, чтобы она была рядом, а не за тысячу миль. Он поудобнее подоткнул подушку и слушал рассказ об «очаровательном маленьком домике», временами вставляя сочувственное «мгм». Это хорошо, что она в таком восторге. Слушая ее ахи, он даже испытал чувство благодарности за то, что она не намерена мириться со своим красавчиком.
— У меня почти нет мебели, но это не беда. Я рада, что буду жить одна и делать все, что захочу, не беспокоясь, что кому-то это может не понравиться. Я все тут устрою по своему вкусу.
— Вижу ряд подсолнухов и кружева в окне, — поддразнил ее Дигби.
— Подсолнухи, конечно, — подхватила она, — и в спальне кое-где, возможно, кружева. Я хочу сделать комнату для гостей.
Дигби оживился. Комната для гостей у Кили Оуэне чревата величайшими возможностями.
— Теплое пристанище для бедных, замерзающих жителей Севера? — с надеждой спросил он.
На другом конце провода воцарилось молчание: она подыскивала тактичный ответ.
— Я не раз пыталась вызвать к себе бабушку, показать ей наши парки, — уклончиво сказала Кили, — но она и слышать не желала о ночевке из-за... Она не одобряла Троя. А теперь, когда в моем распоряжении целый дом...
— Я думал о тебе. — Постоянно. Думал и ревновал. — Я хочу... мне необходимо снова тебя увидеть.
— Дигби...
— Терпеть не могу, когда ты так произносишь мое имя.
— Как?
— Сама знаешь как. Словно врач, который собирается сказать, что состояние больного критическое.
Она не сразу ответила, он чувствовал ее смущение так, как будто она находилась в одной с ним комнате.
Наконец она расстроено произнесла:
— Дигби, я не знаю, что тебе сказать. То, что случилось в Лас-Вегасе...
— Мы занимались любовью.
— Сексом, — поправила она.
— Что же в этом плохого?
— Секс на одну ночь!
— Если бы ты не сбежала, как трусливый заяц, ночей было бы больше.
По линии опять протянулось молчание. Оно начинало действовать Дигби на нервы. Ему не понравился подтекст ее последнего заявления.
— Не пытайся все изобразить так, будто я завлек тебя, душечка. Может, я и оставил дверь открытой, но ты сама в нее вошла!
— Ничего я не изображаю. Я... мне трудно отделаться от всего случившегося. — Провода донесли к нему ее вздох. — Тебе следовало бы знать, что я встречала в жизни много дверей и не входила в них.
Разве это не говорит о том, что произошло выдающееся событие? — хотелось сказать Дигби, но вслух он произнес:
— Я знаю. Но я был с тобой, помнишь? Неужели ты не понимаешь, что это очень важно?
— Важно? — Голос выдавал ее смущение. — Дигби... в ту ночь я... мне нужен был... нужен был кто-нибудь, кто бы меня поддержал, и... ты как будто понимал... В общем, мы... у нас... Я не хочу об этом говорить... Не сейчас. И не по телефону.
— Согласен, — сказал Дигби. — Пока отложим.
В наступившем молчании ему почудилась некая враждебность.
— Расскажи, как ты собираешься устроить все в доме.
Кили рассказала, что одна из спален станет библиотекой и кабинетом, что ванна будет похожа на морскую раковину, что в кухонной нише она поставит деревянный стол и охотничьи зеленые стулья со спинками лесенкой, гостиную, в которой пока что стоит только кресло-качалка, она тоже найдет чем обставить.
— А что еще ты будешь делать в свободное время в ближайшие пять лет?
Кили хихикнула.
— Заведу щенка!
— Серьезно?
— Я подумываю об этом. Хорошая защита.
— Твой дом находится в опасном районе?
— Не опаснее других, — ответила она. — Мне он нужен, скорее, для компании. С тех пор, как я уехала из дому, я скучаю по Скуби.
— Кто это — Скуби?
— Мой лучший друг, я встречалась с ним каждый день после школы.
— Датский дог?
— Нет, маленькая дворняжка. Я всегда хотела собаку, но Трой не соглашался.
— Хорошо еще, что ты не хотела ребенка.
— Кто сказал, что не хотела?
— О-о! — Дигби мгновенно понял. — Вот, значит, какие дела.
— Этот вопрос вставал несколько раз. Бесполезно. — Кили вздохнула. — Хватит о Трое. Он ушел в историю.
Нет еще, подумал Дигби. Больше всего он боялся, что Кили к нему вернется. Все, что она говорила, указывало на непреодолимые трудности между ними, это утешало, но он не сможет спокойно вздохнуть, пока Трой не вернется в город и не заживет отдельно. Мужчина с таким самолюбием навряд ли спокойно отпустит женщину, которая на него наехала. Трой постарается показать ей, всему миру и особенно себе, что он в любое время может ее покорить.
Держись, Кили, подумал Дигби. Не сдавайся. Если сдашься, это разобьет сердце нам обоим. Ты разобьешь сердце мне, если вернешься к нему, он — тебе, чтобы доказать, что он это может.
— Знаешь, мне действительно надо заняться распаковкой, — сказала она.
— А мне — упаковкой. Я завтра утром улетаю.
Опять это страшное молчание. Затем несмелое:
— Спасибо, что позвонил.
— Разве могло быть иначе? После того, что было?
— Я... мы живем так далеко друг от друга.
— В мире телефонов, факсов и электронной почты далеко не бывает. Хотя...
— Хотя что? — подтолкнула она его после заминки.
— Хотя лучше бы дотянуться до тебя старомодным способом: руками, губами и...
— Дигби!
Он засмеялся.
— Ты подумала о том же самом?
— Вовсе я не подумала. До свиданья, Дигби.
— Продолжай и дальше об этом думать.
— Я вешаю трубку. — Телефон разъединился.
— До свиданья, Кили, — сказал Дигби мертвой трубке. Он улыбался до ушей, но улыбка угасла, когда он с тревогой подумал о разделявшем их расстоянии. — Поскучай без меня немного, — высказал он свое пожелание в пустоту.
Кили разбирала новинки к Дню благодарения, когда дверь кладовки открылась. Очередная проблема в торговом зале?
— Ну, что еще? — проныла Кили и подняла глаза, ожидая увидеть Триш, их продавщицу, или Майкла, сына Анны, который сейчас разгребал полку под витрину для Дня благодарения.
Но вошел не Майкл и не Триш. Вошел человек с самоуверенной улыбкой на красивом лице и скромно протянул ей букетик маргариток.
— Привет, Кили.
Кили не сразу взяла цветы. Она не улыбалась.
— Привет, Трой.
— Здорово мы гульнули в отпуске?
— Дело не в отпуске.
Кили не готовилась заранее к этой встрече, она была слишком подавлена. Но в одном она не сомневалась: ей уже не грозит опасность поддаться его обаянию. Странно только, что она так долго не могла его раскусить.
— Ты из меня прямо кишки выпустила, когда сбежала со свадьбы.
— Кому-то надо было ее остановить. А ты был слишком пьян.