Другая продавщица, уже выздоровевшая от простуды и наряженная коровой с пластмассовыми рогами, трудилась вовсю, но ей по графику полагалось уходить в пять часов. Так что, когда Майкл придет в магазин после школы, придется его огорчить — танцы на празднике Хэллоуина, о которых он так мечтал, отменяются.
О да. Она любит свою работу.
Она сидела на корточках и пыталась навести некоторый порядок среди масок, когда знакомый голос спросил:
— Нет ли у вас костюма зайчика на мужчину необъятных размеров?
Она встала и вздохнула.
— Нет. И благодари за это свою счастливую звезду, иначе я бы тебя в него нарядила и заставила работать.
— Я не возражаю против работы, но я требую костюм зайчика, — сказал Дигби.
Кили шутливо нахмурилась.
— И это говорит человек, который как-то обещал, что все для меня сделает.
— Все, но только в костюме зайчика.
— Нужно вытащить на тротуар тяжелый стол.
— Показывай стол и место, где поставить.
— Нанимаем тебя, — сказала она и повела его в зал. — Что ты тут делаешь?
— Я получил ключи от квартиры и подумал, что, может быть, ты захочешь посмотреть, когда освободишься.
— Я не освобожусь, — сказала Кили и коротко обрисовала ситуацию.
Она отодвинула в сторону щит, чтобы достать стол, опрокинутый боком к стене.
— Большое тебе спасибо, — поблагодарила она после того, как Дигби вынес стол, привинтил ножки и установил. — Я думала, придется ждать Майкла, но теперь у меня есть запас времени перед адским дневным наплывом.
— Может, я еще могу что-то сделать?
Она указала на отставленные в сторону коробки.
— Если ты это вытащишь и с присущим тебе художественным гением разложишь на столе я смогу закончить оформление витрины и заняться ценниками.
— Идет! — согласился Дигби и подхватил первую коробку.
Вскоре пришел Майкл, и Кили сообщила, что ему не удастся уйти пораньше. Он принял новость стоически, но явно расстроился.
Дигби почувствовал, что у них какая-то проблема, и сказал:
— Твой Пиноккио выглядит так, будто узнал, что Девочка с Голубыми Волосами умерла.
— У Майкла были грандиозные планы на вечер, а я заставляю его работать, — ответила Кили. — Мне и самой неудобно. Мальчик добрый, отзывчивый, но ведь обидно работать, когда другие веселятся.
— Может быть, я подменю его? Конечно, формально я не имею права, но я бы справился с торговлей за этим столом.
— Я не могу просить тебя об этом, — сказала Кили, и сердце ее сжалось, когда она посмотрела ему в лицо: Дигби искренне расстроился.
— Ты не просила, я сам предложил.
— Тебе нужен какой-то костюм. Мы все тут наряжены.
— Я заметил, — кисло усмехнулся Дигби и принял распутный вид. — Эти гольфы сводят меня с ума. Ты хоть представляешь, как мне хочется поцеловать тебя под коленками?
Кили нахмурилась.
— Извращенец!
— Я не возражаю против костюма, лишь бы не...
— Не зайчик. Понимаю. Я просто не знаю, как быть, у нас нет костюма на твой размер. — Она подозвала Майкла: — Дигби говорит, что поработает за тебя, но ему нужен костюм. Если раздобудешь к шести, можешь уходить.
Майкл преобразился и повел Дигби к витрине Хэллоуина. Но, по-видимому, им так и не удалось подобрать что-либо подходящее, потому что, через несколько минут Дигби вышел из магазина и сказал, что ему надо отъехать в магазин подержанных вещей, однако он скоро вернется.
— Мне нужны башмаки и черный костюм, — бросил он на ходу.
Кили пожала плечами и вздохнула. Франкенштейн, конечно, нечего и гадать.
Монстр собирал целые толпы. Внешне Дигби очень подходил для этой роли, к тому же он громко рычал и ворчал, выдавая покупателям приглянувшийся им товар. То и дело блестели вспышки — матери фотографировали своих чад рядом с ним.
Со своего места у кассы, Кили через окно видела Дигби, окруженного детьми. Она вспомнила все мгновения нежности, пережитые с ним, неожиданно осознала, что для нее не имеют значения никакие пункты его анкеты.
К половине девятого толпа наконец рассосалась, и они занесли стол. В девять Кили приготовилась закрывать магазин. Когда она брала сумочку из ящика, Дигби запихивал стол на прежнее место у стены.
— Какой-то дикий вечер, — заметил он, обычные слова звучали грозно, исходя от высокого зеленого монстра с завинченным на шее болтом.
— Канун Дня всех святых, — сказала она. — Слава Богу, бывает раз в году. Хочешь снять грим перед уходом?
— Не особенно. — Чувственные нотки в его голосе заставили ее посмотреть на него. Сверкнули белые зубы, подчеркнутые черно-пурпурными губами. — Честно говоря, я собираюсь остаться с тобой наедине, стянуть с тебя весь наряд и целовать, пока у тебя на теле не останется ни одного дюйма, не измазанного зеленой краской.
Как только Кили удержалась на ногах!
— Тогда поезжай следом за мной домой.
— Поеду, — ответил Дигби, наполняя слова чувственным обещанием.
Через несколько минут его грузовичок остановился рядом с ее машиной на подъездной дорожке к дому. Они вышли на тропинку, и Кили не знала, что сказать, помня его заявление в магазине.
— Дигби? — тревожно окликнула она.
В ответ он грозно поднял руки и зарычал, сделав неуклюжий, тяжелый шаг в ее сторону. Зная, что это абсурдно, Кили все же испугалась так, что волосы встали дыбом. В панике она бросилась к двери и отперла ее прежде, чем Дигби осилил остаток пути. Он ринулся следом, запер за собой дверь, злобно взглянул на нее и опять зарычал. Кили попятилась и повторила его имя.
В ответ Дигби сгреб ее поперек тела и потащил по комнате, как мешок картошки.
— Кровать! — взревел он, указывая на диван.
Кили замерла с открытым ртом.
— Кровать! — еще громче повторил он, показывая пальцем. — Туда!
Она села на кровать; он подошел, со злобным рычанием снял с ее головы бант и бросил его через плечо.
Комичность ситуации дошла до Кили только тогда, когда монстр издал звук, долженствующий изображать распутный смешок. Кили тоже хихикнула.
Дигби выпрямился во весь рост и, нахмурившись, зарычал с шуточной яростью.
Кили опять хихикнула. Все еще рыча, Дигби схватил ее, положил на кровать и растянулся сверху, придавив своим телом. С завыванием он потерся об ее лицо, размазав зеленый грим, и, удовлетворенный результатом, перешел к шее.
— Болт сломаешь, — съязвила Кили. Как бы в припадке ярости он сорвал с шеи пластмассовый обруч и отшвырнул его.
— Ты что-то говорил про мои подколенки?
— Умммммммм! — ответил он.
Когда Франкенштейн покончил с бедняжкой Алисой, обоим не хотелось шевелиться. Дигби хохотнул.
— Тебя словно выкупали в чане с фисташковым кремом.
— Точно. — Кили приподнялась на локте. — А простыни похожи на камуфляжную сетку в джунглях.
— Отстираются?
— Едва ли.
— А мы?
— Для нас найдутся очищающие средства.
Рот Дигби растянулся в широкой улыбке.
Из умывания они устроили очередную забаву — мазали друг друга пропитанными очищающим кремом губками. Накрывшись вместе с Дигби большой банной простынею, Кили положила голову ему на грудь и спросила, сколько придется ждать, если заказать пиццу.
— У меня есть идея получше, — сказал Дигби.
— А кормить будут?
— Будут, я обещаю. Но тебе придется одеться.
Она дотерпела до момента, когда машина тронулась, и тогда спросила:
— Куда мы едем?
— Ко мне, — сказал он и усмехнулся. — Я набил холодильник едой, но придется подождать, пока мы туда доедем.
Кили устроилась поудобнее, насколько позволял ремень безопасности, положила голову ему на плечо и вздохнула. Она закрыла глаза, но не спала — была слишком возбуждена, слишком довольна тем, что рядом с ней находится мужчина, с которым связаны самые волнующие моменты ее жизни.
Перед глазами вставал Дигби-Франкенштейн, такой убедительный в костюме монстра и такой нежный с облепившими его детьми, восхищенными неожиданной добротой страшилы.