Вылезая из ванны, Кили в забывчивости наступила на больную ногу, и ее пронзила острая боль. Боль свидетельствовала о том, что она жива. Отражение в запотевшем зеркале над раковиной было похоже на привидение.
Перед тем, как надеть футболку своего спасителя, она развернула ее и разглядела. Огромная, как и ее хозяин, она сто раз побывала в стирке. Алый рубчик указывал на то, что когда то футболка была ярко-красной, а надпись «Чикагские быки» из черной стала серой.
Кили надела футболку, и прикосновение мягкого хлопка обласкало кожу. Та доходила ей до колен. Кили расправила руками волосы, затем расчесала щеткой. Волосы у нее были темные, густые, блестящие. В старших классах школы она носила их свободно распущенными, только прихватывала на затылке; тогда они доходили ей до пояса, теперь — до плеч. Кили расчесала их прядь за прядью и умело подсветила золотистыми заколками.
Ей не давала покоя мысль, что она будет заперта в этой комнате, пока не получит настоящую одежду и кредитную карточку. В нетерпении Кили принялась звонить Трою, но там никто не отвечал. Она обескуражено положила трубку. Что же теперь делать?
Кили пощелкала переключателем каналов телевизора, разочарованно выключила его и шлепнулась на кровать. Вдавить бы лицо в подушку и заорать изо всех сил! Но тогда у нее появится желание пожалеть себя...
Вытянувшись, она подоткнула под голову подушку. Если удастся заснуть, то, может, когда она проснется, Трой будет у себя. Но устроиться поудобнее не удавалось. Она ерзала, укладывая саднящие пятки и вывихнутую лодыжку.
Стоило Кили закрыть глаза, как в памяти возникла уродливая церковь и миг прозрения у алтаря. Дальше — бегство из церкви, грубая выходка дружков Троя и...
Ее мысли переключились на человека в соседней комнате. На человека, чью футболку она надела, чьей щеткой уложила волосы, чья кредитная карточка позволила ей получить комнату. Судя по звукам из-за стены, он смотрит футбол. Пусть она не одобряет его методов, но она ему многим обязана. Если бы не он, сидела бы она сейчас внизу, в платье, которое выбрал Трой, как наилучший наряд для невесты. А может, все еще шла бы по пустыне, обутая в пыточные колодки, или лежала бы в отделении «Скорой помощи» с сердечным приступом.
Надо написать своему спасителю милую благодарственную записку и оставить ее у портье. Она пошарила в ящике письменного стола.
«Дорогой...»
Дорогой кто? Трудно писать душевное письмо, когда не знаешь имени адресата. Надо было посмотреть в его кредитной карточке, но тогда она была слишком взволнованна, чтобы об этом подумать. Как же начать письмо? «Дорогой мистер Держи Ухо Востро»?
«Дорогой рыцарь-спаситель»? Нет! «Прекрасный незнакомец»? Не годится. «Добрый самаритянин»? Наконец она нашлась: «Милый незнакомый помощник». «Спасибо за...»
Раздался стук в дверь, и низкий голос позвал:
— Кили!
Она отложила ручку и повернулась к двери. Ну вот, помяни черта — и черт появится. Так и он.
— Кили, я знаю, что вы здесь.
— Ну и что?
— У меня есть кое-что интересное для вас.
— Сомневаюсь, — ответила она. Ох, если бы не обстоятельства...
— У меня есть холодные напитки, — сказал он. — Вино и лимонад. Я не знал, что вы предпочтете, и заказал то и другое.
Он помолчал и добавил:
— Еда тоже есть. Сандвичи и фрукты. Дыня. В жару нет ничего лучше дыни.
У нее потекла бы слюна, как у собаки, если бы не так пересохло во рту. Тяжело ступая на больную ногу, она подошла к двери и повернула замок.
— Это нечестная игра.
Он изобразил удивление и сдержанно улыбнулся.
— Я играю на победу. Но я не знал, что мы играем. Я просто подумал, что после приключений в пустыне вам захочется есть и пить.
— Правильно подумали. Я изнываю от голода.
— Это из-за перегрева, — сказал он. Он оглядел ее, не пропуская ни единой детали. — Вижу, моя футболка сгодилась.
Кили непроизвольно погладила себя по бокам.
— Да. Спасибо. Как хорошо, что вы об этом подумали.
— Я всегда говорил, что это счастливая футболка.
— В чем же ее счастье? Он засмеялся.
— Сейчас она, наверно, полагает, что попала в рай. — Он поднял брови и хрипло закончил: — Я бы тоже на ее месте так полагал.
Кили резко сказала:
— Я не... я признательна вам за все, что вы сделали, но не... Это не для меня. — Она собралась уходить, но он положил руку ей на плечо.
— Останьтесь, пожалуйста. — Рука была большая, но прикосновение легкое. Как только она остановилась, он опустил руку. — Я не хотел вас смутить. Я не делал никакого предложения.
— Сегодня такой нескладный день, — сказала она, — я ко всему отношусь слишком настороженно. Я не в состоянии... общаться.
— Не надо общаться. Можете ничего не говорить. — Он указал на кресло возле столика. — Просто выпейте и поешьте. Будете лучше себя чувствовать.
— Вы кто, доктор? — буркнула она и проковыляла к столу.
— Не угадали. Но сумею наложить повязку на ногу. Все-таки первым делом — вам что налить: воду, лимонад или вино?
— Вино, — сказала она, глядя на бутылки в ведерке со льдом. — Но если вы надеетесь меня напоить, понадобится гораздо больше, чем ваши две бутылочки.
— Мне такое и в голову не приходило, — сухо сказал он, и ей стало стыдно за глупое опасение. — Постарайтесь расслабиться.
— Расслабиться было бы чудесно, — улыбнулась она.
Он открыл бутылку и наполнил бокал, а когда она отпила, придвинул к ней блюдо с пирожками.
— Берите, очень вкусные пирожки.
— Попробуем, — сказала она и положила один себе на тарелку. — А что за начинка?
— Не знаю, не пробовал. Мне нужно что-то посолиднее пирожка.
Ногу крупного зверя, подумала она и представила его в виде пещерного человека: он сидит у костра и собирается оторвать здоровый кусок мяса от жарящейся туши. Она съела пирожок и запила вином.
— Салат из курицы с сельдереем и грецкими орехами, — доложила она и потянулась за следующим.
Он поставил блюдо на середину, чтобы обоим было удобно брать.
— Придется и мне обойтись пирожками.
— Большинство мужчин, любят курицу, — высказалась она.
— Курицу, не куриный салат. Я предпочитаю настоящий кусок мяса, а не фарш из неизвестно чего.
Кили подавила улыбку, представив, как ее спаситель, одетый в шкуры, вгрызается в ногу жареного птеродактиля.
— Мы еще не познакомились. Я не знаю, как вас зовут.
— Дигби.
— Дигби?
— Старое семейное имя. Моего прадеда звали Дигби.
— Это хорошо, — задумчиво сказала она. — Мама увидела имя «Кили» в журнале, когда носила меня.
— Итак, Кили, чем вы занимаетесь, кроме, конечно, разбивания сердец у алтаря?
— Ну, насчет разбитого сердца — это преувеличение. У Троя пострадало скорее самолюбие, а не сердце. Но отвечаю на ваш вопрос: я заведую магазином подготовки праздников.
— Где люди покупают цветную бумагу и всякий хлам?
— Цветную бумагу, флажки, ленты, конфетти, воздушные шарики, праздничные значки, зонтики, игрушечных аистов и уличные украшения. Еще мы принимаем заказы на таланты для праздника.
— Какие еще таланты?
— Ди-джеи, официанты, клоуны, фокусники, поздравительные куплеты — все что угодно. Мы поставляем уникальные развлечения.
— Как вы попали в праздничный бизнес?
— Этому бизнесу нужен клоун, а мне — деньги. Так и получилось, что во время учебы в колледже я сооружала скульптуры из воздушных шариков на детских праздниках, открытиях магазинов... и делала в магазине все, что понадобится. Однажды покупатель потребовал небывалого, так я нарядилась гориллой и исполнила песенку: «Давайте сцепимся хвостами».
— Я не знаю эту песенку. Может, исполните и для меня?
— Только для перспективных покупателей. Вы не собираетесь сделать кому-нибудь предложение?
Дигби просопел:
— Нет.
Кили округлила глаза, как бы возмутившись.
— Так много мужчин — и так мало их попадается на крючок!
Дигби тоже округлил глаза.
— Так много женщин — и так мало достойных хорошего клева!