И замуж Регина вышла весьма практично, за вдовца, памятуя, что у второй жены муж всегда под каблуком. Да с ее характером она и вряд ли нашла бы общий язык с человеком своего возраста.
Одно было плохо: от первой жены у ее мужа осталось двое детей. Впрочем, это огорчало не столько Регину, сколько Надежду Романовну. Регина вовсе не собиралась убиваться ради чужих детей. А Надежду Романовну не оставляло опасение, что эти дети слишком обременят дочь. Она отдала молодым особняк, а сама с детьми мужа Регины перебралась во флигель.
Арсения с семьей она к тому времени уже успела отделить, сама подыскала ему просторный уютный дом с хорошей усадьбой на соседней улице.
Обо всех этих событиях Веретенников узнал, прилетев в родной город с Камчатки, куда попал после окончания института, на похороны отца.
В могилу отца свела болезнь сердца. До самого последнего дня он работал и смертью своей никому не доставил хлопот: пришел из бани, прилег отдохнуть и больше не встал. Мать, видимо, не отдавала себе отчета в том, что она потеряла вместе с ним, хлопотала над поминальным обедом, возбужденная многолюдием, с девчоночьим любопытством приглядываясь к вновь входящим. «Блаженны нищие духом», — подумал Веретенников, глядя на нее. Было неловко за мать перед женой. Нина словно догадалась о его мыслях, украдкой погладила по руке.
Валька тоже пришел на похороны, старался во всем помочь, а прощаясь, пригласил к себе. И хотя было очень трудно выкроить вечер, все же забежал к нему.
В стандартной двухкомнатной квартире Вальки было что-то от домовитого уюта зеленого особняка. Вещей немного, и все они были как-то к месту. Из украшений висел только эстамп приятеля Вальки, художника, — охотничье зимовье и елочка на переднем плане в глубоком снегу. Да стояла еще на полу возле балконной двери ваза с ветками вербы.
«Вот обошлось и без Надежды Романовны», — не без грусти отметил про себя Веретенников.
У Вальки было уже двое детей. Старшая, Танюшка, пошла в первый класс, сынишка бегал в детский сад. Нина работала. Она похорошела, расцвела. Судя по всему, они с Валькой были счастливы.
Валька раздался в плечах, глазастое лицо возмужало. Он много работал. Положив перед собой на стул руки с тонкими, должно быть, очень чуткими пальцами, он говорил о том, что, видимо, больше всего глодало его:
— Распознавать болезни мы научились, а лечим пока еще плохо. Особенно в амбулатории.
— …Настоящий врач из него получился, — старик погладил одной рукой вздувшиеся вены на кисти другой и осмотрелся.
На скамейку, на которой они сидели с Веретенниковым, падала тень от веток сосны, что стояла у забора, и отсюда, из тени, сентябрьский полдень казался особенно ярким. Неправдоподобная синева неба даже слепила глаза. Напротив особняка, возле недавно выстроенного дома замерли молодые деревца, словно девочки-балеринки в коротких юбочках на одной ноге. Старик помолчал и, сощурясь от усилия, снова вгляделся в Веретенникова.
— Дружком, значит, Валентину доводитесь? Ну-ну, знавал я вашего папашу. Как же!.. Так вот, я и говорю, достойный сынок вырос у Матвея Илларионовича. Профессор теперь…
Пора было уже в аэропорт, перекусить перед вылетом. Веретенников закурил и дослушал рассказ старика.
— И перед матерью свой долг до конца выполнил. Хоть и не заслужила этого перед ним Надежда Романовна, — старик закрыл глаза, вытянул худую, поросшую редким сивым волосом шею и покачал головой: — Не-е-ет, не заслужила!
Она пережила мужа на целых семь лет. А за два года до смерти ее свалил инсульт. Парализованная Надежда Романовна лежала в своем флигельке одна. Пасынка Регина отдала в Суворовское училище, девочку взяла к себе: нужно было кому-то мыть полы, чистить картошку.
Уход за матерью жена Арсения и Регина тщательно поделили между собой. Серафима готовила для свекрови пищу, таскаясь с кастрюльками через улицу, Регина мыла мать, меняла на ее постели белье. Даже ставни во флигеле они закрывали по очереди: один вечер это делала Регина, на другой приходил Арсений.
Об этих ставнях и рассказала Валентину одна из его пациенток. Он только что вернулся тогда в родной город после трех лет работы в одной из киевских клиник. Несчастье с матерью произошло без него. Он сдержанно выслушал рассказ женщины, расспрашивать ни о чем не стал, а вечером сказал жене:
— Сходим к матери?
Через несколько минут, наказав соседке присмотреть за ребятами, они уже торопливо шли по неуютным осенним улицам к зеленому особняку. Валька не был в нем с тех пор, как женился.