Так сказать, на исходе сезона
благодаря уценке
надежды стали доступней.
Под занавес заговорили,
что добро и зло
лишь химеры.
Увы, Господь опять
от диспута
уклонился.
Уцелело
решение
отсрочить переговоры.
Мы думали:
вот так хохмы!
А было уже не до смеха.
Зато проблема голода
разрешилась сама собою,
причем в глобальном масштабе.
Под конец
многим хотелось
еще раз послушать Моцарта.
«Что-то с нами творится не то…»
Что-то с нами творится не то.
Может, выбран неверный путь?
Или где-то вкралась ошибка,
но где и какая?
А ведь все идет как по маслу,
хотя дорожные знаки
ясно говорят,
что мы движемся не туда.
Когда лихорадочный поиск
не вскрыл причину ошибки,
неожиданно встал вопрос:
а не в нас ли самих причина?
Например, в тебе или в нем.
Нет, мы никого не хотели обидеть.
Все начали уступать друг другу.
А жизнь идет как по маслу,
хотя не туда, куда надо,
но, по общему мнению,
таков единственный выход.
При встречах же только и слышно:
Привет! Это я виноват. — Как, ты тоже?
Редкое единодушие.
Потом перестали искать,
где ошибка
и в чем она состоит.
Отпала проблема вины
и виновных.
Ибо ясно — все виноваты.
Как никогда спокойно
идем не туда, надеясь,
что ошиблись дорожные знаки
и все опять обойдется.
«Ультемош!»
Ультемош!
Не оплачено столько счетов.
А сколько не сыграно свадеб,
не состоялось разводов
с разделом имущества.
Пропали все отпуска.
Не успели подать десерт
после съеденного жаркого
(это был воскресный обед).
Оборвались на полуслове
уверенья, мольбы, проклятья.
Анекдоты остались без соли.
О чем бишь речь, а?..
Столько плотских утех пресеклось
перед самым «еще! еще!..»
Прилегший вздремнуть на часок
уснул, так сказать, навеки.
Не сбудутся никогда
отложенные на потом
встречи старых друзей
и повышенья окладов.
Не бывать именинам,
первым зубкам, погоде на завтра.
Тщетно писем ждать и наследства,
и уже не страшно, что покажут анализы.
Ах, мои посулы жене
пойти с ней по магазинам!..
А мы затевали ремонт.
Собирались, совсем как прежде,
вместе сходить в театр,
потом посидеть в ресторане.
Пожалуй, мы бы смогли
кое-что попытать сначала…
Обещали детям лошадку,
а друг другу — чуточку больше вниманья.
Не стоило копить на второе авто,
на словарь братьев Гримм и дачную мебель.
Мечтали отдохнуть наконец,
а то все суета, суета.
И еще нам хотелось…
Правда, не стало ни голода, ни малых войн.
С капитализмом исчез социализм,
со злом — добро, с любовью — ненависть.
Не додуманы новые мысли.
Сорвана школьная реформа.
Без ответа остался вопрос, есть ли Бог и т. д.
И у тех, кто жил в мире с собою,
тоже были мечты и надежды, но увы.
Цена на злато упала, чтоб никогда уже не…
Потому что.
В воскресенье.
Ультемош!
«Итак, финал нам известен…»
Итак, финал нам известен.
Кто не видел расхожей картинки:
мы кукожимся в последнем экстазе.
Что ж, нас, умеющих предсказать
суховей или стужу, это не удивляет. Только
кому нужно предвидение, когда нечего больше предвидеть.
Смешно слышать о группах
в Новой Зеландии, Канаде, Швейцарии,
где надеются на выживание.
Не щадя в тренировках ни себя, ни других,
выживалы и выживалки пекутся
о продолжении рода людского.
По взаимной договоренности начало концу
положит Европа. Тут ведь многое начиналось,
а уж потом перекидывалось на всю планету.
Словом, мы опять впереди прогресса.
Но, устав от этой исторической ответственности,
на сей раз поставим на всемирной истории точку.
«А потом, что было потом?»
А потом, что было потом?
Денежная реформа.
А дальше?
Дальше зажили побогаче,
правда, лезли в долги.
А потом, когда все купили?
Тогда уж пошли и дети.
Ну, а дети, что делали дети?
Расспросами донимали,
что, мол, было прежде да после.
И вы им все рассказали?
Да. Вот, помнится, в 39-м
очень жаркое выдалось лето…
Что еще?
Дальше — скверные времена.
А потом, что было потом?
Денежная реформа.
«Все страшнее жить нашим детям…»
Все страшнее жить нашим детям.
Они маскируют ужас
ядовитой расцветкой причесок,
меловым и зеленым гримом.
Отбившиеся от рук,
они кричат — мы не слышим.
Что им до библейских заветов?
Никому не охота ждать у одра
отцовского благословенья
или брать на себя родительские долги.
Да и наше наследство мельчает
и умиляет лишь нас самих.
Они считают — так жить не стоит.
Для них наш путь слишком долог,
им недосуг.
То, что мы вынесли на своих плечах,
кажется им, видите ли, невыносимым.
Им даже лень заявить
свое гневное «нет»
нашему усердному «да».
Просто фьють! — и ищи-свищи.
Ах, дружище! За что нам
эти поздние сомненья?
Когда мы так устремленно двинулись к ложной цели?
Чем оправдать бессмысленность прожитой жизни?
Как страшно за сыновей и за себя,
раз даже мать, которая все понимает,
и та понять ничего не может.
«Нет, этого мы не хотели!»
Нет, этого мы не хотели! —
говорят потрясенные люди
друг другу.
Примечательно и небывалое
количество телезрителей.