На их голоса, хоть они вроде и негромко говорили, выползла из спальни зеленоватая Эстирдалин в мятой бесформенной мантии явно с чужого плеча (таких, как она, в эту мантию двоих можно было засунуть), тоже взяла бутылку мацта и жадно припала к горлышку.
— Обратно пешком пойдём, — сказала она. — Проветримся немного.
Свен ничуть не возражал: вчерашнее путешествие с помощью проводника гильдии ещё очень хорошо помнилось. Он от похмелья особо не страдал, но и переживать заново ощущение, будто опять в бочке спустился по водопаду, — участвовал он как-то по молодости в такой идиотской забаве — нисколько ему не хотелось.
Вышли, надо сказать, нескоро: Эстирдалин надо было не просто умыться, а помыться полностью, чтобы взбодриться, а для этого сначала нагреть воды. Потом, ясен день, обсушиться, одеться по-дорожному, поесть, ещё о чём-то поболтать с нехотя сползающимися в столовую магами… Свен потратил это время на то, чтобы побродить по Кальдере, но поскольку посёлок был невелик, больше всего времени ушло на болтовню с трактирщиком. Заодно там же, в трактире с дивным названием “Лопата Шенка”, Свен и пообедал. Словом, готовы были только к полудню.
За воротами на них опять напал алит, а чуть позже, у перекрёстка, — никс-гончие. Уязвимые места алитов и способы наилучшего их усекновения Свен уже знал, а с никс-гончими, хоть те и были больше похожи на насекомых-переростков, действовал, как с волками. Вроде не ошибся, раз гончие были мертвы, а они с Эстиралин живы и даже не ранены.
— Ты вроде говорила, что от какого-то перекрёстка можно дойти до гномских руин? — спросил Свен, вертя головой по сторонам и стараясь запомнить ориентиры.
— Это от следующего, — ответила Эстирдалин. Потом нахмурилась: — А в Аркнтанд тебе зачем?
— Надо, — коротко сказал он.
— М-м, а ты в курсе, что все двемерские артефакты — это собственность Империи и любые сделки с ними запрещены под угрозой смертной казни?
— Да, — неохотно отозвался Свен. — Антаболис что-то такое говорил.
— Антаболис? Хасфат Антаболис из твоей гильдии? — Свен кивнул, а Эстирдалин посмотрела на него совсем уж мрачно. — Ты не хочешь туда идти, — сказала она без всякого вопроса в голосе, — однако почему-то идёшь. Во что ты вляпался?
— Это мои дела, — терпеливо проговорил он. — Линн, не лезь в это, а? Я не собираюсь никого тащить за собой. И я это не про гномьи руины.
Она ещё посверлила его взглядом, но Свена взглядами пронять было сложно, и Эстирдалин спросила, чеканя каждое слово:
— Что. Ты. Должен. Там. Найти?
Он даже головой помотал: вот ведь пиявка, а?
— Головоломку, — ответил он, чтобы отвязаться. — Какой-то там металлический куб с кулак величиной, тролль знает для чего нужный.
— Головоломка — это головоломка и есть, — пожала плечиками магесса. — Собирать-разбирать. И сколько Антаболис тебе за неё пообещал?
— Да тебе-то что за печаль?
— Да так, — она дёрнула плечом и запустила слабенькой молнией в недостаточно быстро отбежавшую с дороги крысу. Та аж подпрыгнула на месте и стремглав кинулась прочь. — Ненавижу этих тварей, — буркнула эльфийка, словно оправдываясь. — Я к тому, что Антаболис точно знает: такая головоломка в Аркнтанде есть. Стало быть, у него имеются связи с бандой, которая там промышляет, но купить её у контрабандистов он не может или не хочет, поэтому посылает тебя. Я правильно понимаю?
— Умные бабы — зло, — сообщил Свен скрибу, куда-то направлявшемуся из своей шахты. Скриб проскрипел что-то согласное. У Эстирдалин вид был такой, словно она сейчас и безвредное создание молнией угостит, однако она сдержалась. — Линн, — скучным размеренным голосом проговорил Свен, — ещё раз тебе скажу: не лезь в это дело. Меня-то никто о согласии не спрашивает, а тебе вовсе незачем даже знать лишнее. Я тебя нанял за половину вознаграждения, чтобы вдвоём в Кальдеру сходить — я тебе половину эту выплачу как вернёмся в Балмору. Всё. Про дорогу к руинам я спросил, просто чтобы знать окрестности, сам пошёл в форт заклинаньице полезное прикупить, а ты вернулась одна, потому что от форта до Балморы тебе уж точно провожатые не требуются. Хотя, знаешь… давай-ка зайдём в этот форт, покрутимся, чтобы нас там видели и потом, если что, подтвердили: дескать, да, были такие, деньгами трясли, к свиткам приценивались. А потом ты кому-нибудь на хвост сядешь, чтобы одной не ходить, а я потихоньку сверну к тому мосту через эту… как её?.. а, фояду.
Она, кажется, даже не слушала, рассеянно скользя взглядом по холмам вдоль дороги на предмет других никс-гончих или алитов. Свен и сам привычно следил за тем, что делается вокруг, но больше-то всё-таки смотрел на магессу и про себя матерился: маги! Хуже всяких кошек, блядь! Если куда-то нельзя, значит, им как раз туда и надо. А что любопытство кошку сгубило, так эти грёбаные колдуны встают в горделивую позу и сообщают, что они-то не кошки. У них-де и мозгов побольше, и умений за себя постоять. И что тут скажешь? Мозги-то у этих умников и правда есть, только они как-то хитровыебнуто устроены — ну вот совершенно для нормальной, обычной жизни не приспособлены. И умений, ясен день, много полезных. Только вот на каждого такого умельца найдётся другой такой же. Или даже не такой же, а с левой резьбой. Или просто здоровенный орк с вот такенной секирой и с зелёной шкурой, которую не всяким заклинанием возьмёшь.
«Треснуть, что ли, её аккуратно по затылку, — подумал Свен. — Притащить в таком виде в имперский форт, потребовать жреца или просто целителя, заплатить за лечение, а под шумок смотаться в этот… тьфу, язык сломаешь об эти двемерские названия». Он даже чуть приотстал, притопывая ногой, будто ему мелкий камушек в сапог ухитрился залететь, и наметил место, куда очень деликатно ударит. Эстирдалин ещё весьма кстати связала волосы в простой низкий хвост, а не навертела тролль знает чего на затылке, как любят эльфийки и бретонки. Не придётся бить сильнее, чем хотел, чтобы удар не завяз в целой подушке из волос и какой-нибудь скомканной тряпки, подсунутой внутрь, чтобы этих волос казалось побольше.
Он уже примерился, как догонит её в два-три шага, когда она резко обернулась, остановилась и усмехнулась, глядя на него в упор.
— Тебе говорили, что у тебя очень выразительное лицо? — спросила она. — Все твои намерения по нему читаются на раз. Пошли, нам туда, — и махнула рукой на голый тёмно-серый склон, на котором уродливыми корявыми столбами тут и там торчали то ли сгоревшие, то ли просто давно мёртвые деревья.
Свен выругался, но послушно двинулся следом по старой, но не совсем заброшенной дороге (похоже, хаживал по ней народ понемногу). “Вот же в самом деле пиявка! — ругал он магессу про себя. — Вцепилась, не отдерёшь”. Впрочем, если честно, в глубине души он был даже рад, что не полезет в двемерские руины один.
Подняться пришлось довольно высоко. Места были до тошноты унылые: серый камень по все стороны, и ничего, кроме серого камня да, изредка, чёрных остовов сгоревших деревьев. Даже зимние горы дома, в Скайриме, так уныло не смотрелись — там хоть снег лежал, ослепительно-белый, сверкающий, чистый и… Свен вздохнул: ну, никак не получалось у него не вспоминать.
— Фояда Мамея, — сказала Эстирдалин. Она указала на русло застывшей лавовой реки и проговорила: — Если идти по ней на север, то упрёшься прямо в Призрачные Врата. Надеюсь, тебе туда идти не придётся.
— Я тоже на это надеюсь, — буркнул Свен, всё ещё рассчитывая подловить момент и оглушить не в меру любопытную засранку.
Та однако была настороже, но вовсе не из-за него: над скалами и над фоядой вились скальные наездники, и те, что поближе, начинали уже интересоваться путниками. Одного, самого наглого, сунувшегося к мосту через фояду, пришлось шугануть всерьёз. Эстирдалин засыпала его целым градом мелких ледяных копий, а Свен подобрал подходящий камень и метнул со всей дури. Не попал, но тварь поняла, что ей не рады, и благоразумно убралась. Впрочем, не очень далеко, чтобы вернуться, если бескрылые чего-то не поделят: что бескрылые то и дело подкидывают вкусностей падальщикам, скальные наездники наверняка уже хорошо знали.