Семену Анабаре пришлось послать часть людей обратно на Тугур запасать рыбу; иного выхода не было. На материк отправились служилые люди Михаил Шапошников, Матвей Федоров, Козьма Енисейский, Терентий Никифоров и Семен Букин. Они благополучно добрались до Тугура, удачно порыбачили. Промыслив с избытком рыбы, казаки приготовились плыть обратно, но тут случилось нечто непонятное. Почему-то один из них, Семен Букин, остался у ясачных тунгусов и с ними посуху отправился в Удский острог. Видимо, казаки не взяли его с собой из-за болезни («за скорбью», как он сам показал в Якутске). Остальные же вышли в море, спеша к товарищам…
Все они погибли. Почему, как — можно только догадываться, но мне кажется, что ответ на это дает история морехода Татаринова…
Оставшиеся на острове Семен Анабара, Иван Быков, Алексей Крестьянинов, Сидор Яковлев и Никита Емелкин тоже готовились к зимовке: заранее обходили свои владения, — расставляли кулемы на соболя, чтобы с первыми морозами насторожить их, били птицу на шумный «птичьих базарах», охотились на глухарей, тетеревов, рябчиков. Трава на острове была высокая, густая, ближе к берегу почти по пояс, а в тихих, защищенных от ветра долинках в рост человека. Из-за постоянной сырости хвоя лиственниц казалась ярче и сочнее, чем на материке; за ночь она становилась матовой от осевшей росы и при восходе солнца сверкала мириадами разноцветных огоньков. Лес был густой, молчаливый; только когда налетали бурные ветры с моря, он шумел протяжно и тоскливо. Вдоль берега росли странные деревья корявые, изогнутые, с кронами, вытянутыми в одну сторону; криволесье, как сказали бы мы теперь. Зато в центре острова лиственницы достигали метра в поперечнике. На острове кроме лиственниц росли сосны, сибирская и аянская ели; у аянской ели кора темнее, чем у сибирской, а шишки мягкие, словно кожаные! Встречались на острове осина и белая ольха, а на скалах росла каменная береза — дерево с изогнутым стволом, снизу доверху обернутым белой шелковистой корой с пепельным налетом. Сушили казаки на зиму черемуху, смородину-дикушу — черную, но по форме соплодий похожую на красную. На вершинах гор, там, где кончался лес, начинались заросли кедрового стланика. По низким плотным кустам шныряли кедровки, лущили шишки…
Зима наступила сразу! Глубокие снега засыпали не успевшую поблекнуть зелень, и пожелтевшие лиственницы с опозданием сбрасывали мертвую хвою прямо на снег. Штормовые волны еще ломали береговой припай, громоздили из обломков ледяные валы, но вскоре и они утихли. Белая мертвая пустыня уходила теперь далеко на Север, сливаясь с мутным пасмурным горизонтом… Поняли казаки, что товарищей им не дождаться. Подсчитали продукты, получилось негусто, но зиму перезимовать можно.
Из-за морозов, глубоких снегов и плохого питания казаки не рисковали, надолго отлучаться из зимовья: утром расходились по своим охотничьим владениям, осматривали ловушки на соболя, а к вечеру возвращались обратно. По ночам выли волки, должно быть, прибегали с материка.
Среди зимы Сидор Яковлев и Никита Емелкин заболели и умерли, Товарищи схоронили их тут же, возле зимовья, разогревая мерзлую землю кострами. Дорого обошлось русским первое посещение Шантар: больше половины отряда погибло.
За зиму Иван Быков промыслил на островах двадцать восемь соболей, Алексей Крестьянинов — двадцать, а Семен Анабара — пятьдесят.
29 июня 1714 года, когда льды наконец вынесло из проливов, трое оставшихся в живых казаков покинули остров и взяли курс прямо на Уду. За десять дней, идя то под парусом, то на веслах, они добрались до реки, а затем и до острога. Удский приказчик Василий Игнатьев, едва позволив мореходцам отдохнуть с дороги, отправил их в Якутск. Они покрыли огромное расстояние — девятьсот верст! — за баснословно короткий срок, и уже 20 октября новый якутский воевода полковник Яков Агбевич Елчин «взял с них скаски» о путешествии. Иван Быков и Алексей Крестьянинов вскоре вернулись обратно в Удский острог. Что делал потом Семен Анабара, я не знаю: след его потерян, так же как потеряны следы Ивана Москвитина, Алексея Филипова и многих, многих других…
А теперь — о трагической судьбе морехода Татаринова.
В 1716 году бывший якутский воевода Яков Елчин (их меняли почти каждые два года) был назначен начальником экспедиции, получившей в истории название «Большой Камчатский наряд». Экспедиции этой поручалось искать новые земли вокруг Камчатки, и в частности вторично посетить Шантарские острова.
Очевидно, Яков Елчин раньше был знаком с мореходом Татариновым и считал его способным, знающим навигацию человеком. К моменту организации экспедиции Татаринов (капитан Татаринов, как называют его в некоторых работах) был приказчиком на реке Анадыре. Елчин добился разрешения вызвать его к себе, а Татаринов, узнав, что есть возможность отправиться на поиски новых земель, сдал дела на Анадыре и переехал в Охотск.