Свистнула. Я у мальчишек научилась.
– Не свисти, денег не будет.
– Это верно только для дома, если дома свистишь. А на улице примета не действует, – у меня опять хорошее настроение.
Повел Валентин свою девушку за склад. Там в заборе мальчишки проделали лаз. Через него они сваливали с уроков. На главном входе можно нарваться на кого-нибудь из учителей или на нашего сторожа.
Пролезли в таком порядке – сначала грек пропустил меня, а уж потом сам вылез. Тут и сказанул такое, от чего у меня щеки покраснели.
– Попа у тебя красивая. Настоящий женский зад. Возбуждает.
Я и сама знаю, что у меня задница развита не по годам, но чтобы мужчина мне сказал об этом – это первый раз. Назвался груздем, полезай в кузов. Какой такой гриб груздь, я не знаю. Так папа говорит.
– Ты что удумал?
– Я думаю о тебе. – Мы идем по переулку Работников связи. До сих пор не понимаю, какое отношение имеют работники связи к этому глухому переулку. – Думаешь, я не замечал, как ты буквально преследуешь меня? Ты уже не ребёнок, понимать должна, что это значит.
Ветер дунул так сильно, что сверху посыпалось что-то. Я в испуге прижалась к Валентину.
– Мы пришли. Тут я живу. – А ветер все дул.
Это была моя первая встреча на ветру. В Валентиновой комнате не было кровати, и девственности я лишилась на низкой тахте, накрытой клетчатым красно-черным пледом. Так что пятнышко моей крови было почти незаметно.
– Теперь я забеременею? – шепчу я и глотаю слезы.
– Не бойся, – отвечает мой первый мужчина и пьет вино. – Я не мальчик, и в тебя ничего не попало. – Чего не попало, я не понимала тогда. Молчу и плачу.
– Дай и мне выпить.
– Придешь домой пьяная и заплаканная. Что родителям скажешь?
– Скажу, что меня учитель истории изнасиловал. Опоил и изнасиловал. – Утром я была без ума от грека, а сейчас люто ненавижу его.
– Если женщина не хочет, никто не сможет взять её. Если только не оглушить. Позора на всю школу желаешь? Мне-то что. Я и так собрался увольняться. Еду в Москву. Там у меня сестра замужем за полковником. Обещала помочь с работой и пропиской.
Тут меня такая злоба охватила, что я была готова разбить о его курчавую голову бутылку. Сдержалась.
– Езжай. Я-то думала, ты настоящий мужик. А ты хиляк. Целку сломать сразу не мог.
– Уходи прочь! – Задело.
– Учтите, товарищ учитель, если Вы хоть словом обмолвитесь о том, что тут было, – я махнула рукой в сторону тахты, – я и в Москве Вас достану. Напишу прямо в партийный комитет. Самый главный.
– Постой, – трусоват был бедный Валя, – я ничего не скажу. Так и не было ничего. Так ведь? – Какая мерзкая у него улыбка.
Вышла в переулок Работников связи, и ветер ударил в мое разгоряченное лицо. Остудил жар. Испарилась любовь. Так закончилась моя первая встреча на ветру.
Такие слова пришли мне в голову по дороге домой. Папа с мамой даже не повернули головы, буркнули «Привет» и продолжали смотреть телевизор. Я же заперлась в ванной. Почти час я отмокала в теплой воде и все смотрела на свое тело. Оно стало чужим.
Так закончилась моя первая встреча с мужчиной. Первая встреча на ветру.
Ленинградские ветры
Из общежития меня поперли, а куда деваться – не знаю. Город стал для меня чужим. Но и уехать не могу. Гордость не позволяет. Белые ночи отходили, и в город пришли сумерки. Казалось, нет ни ночи, ни утра, ни дня. Все едино. Одну ночь я провела в зале ожидания Московского вокзала. Милиционер турнул оттуда. На другую меня приютила женщина-проводник. Сжалилась.
– Тебе, девушка, одна дорога, – сказала она рано утром, перед тем как уйти и спровадить меня, – в дворники идти. Можно бы и в строители, но больно ты изящна для работы на стройке.
Я к тому времени похудела. Задницу не срежешь, но с моей талией она выглядит очень симпатично.
– Дам тебе в долг тридцать рублей. – Тетя Нина – женщина добрая. – Это почти половина моей зарплаты. Отдашь, когда заработаешь.