— Ты давно дома? Кто-нибудь звонил? — едва переводя дух, спросила Елена Ивановна сына.
— Дома с двух часов. И звонил тебе Осадчий. Вам какой-то проект надо писать.
— Да, наша комиссия проверяет предприятия бытового обслуживания.
— Правильно, мама! У нас одному парню вычистили куртку от… ворса, а пятна оставили, — хохотал Вася.
— Конечно, обслуживание далеко не блестящее. Но им тоже туго приходится. Помещения тесные, на ремонт ассигнования маленькие, стройматериалов нет. А запросы растут.
— Но, насколько мне известно, у вашей комиссии тоже нет денег, и материалов нет.
Вася впервые проявлял интерес к ее делам, и Елену Ивановну это тронуло.
— А мы в Москву напишем. Там будем просить.
— Разве вы одни?
— Не одни. Но мы сделали большую работу. Составили план. Нам кажется — все учли. Будут на сессии рассматривать.
Вася сорвался с места.
— Мама, ты мне потом расскажешь. Совсем забыл! Сегодня Эраст приезжает. Он с Алтая в Новороссийск летал. Ничего себе командировочка. Еще и в Одессу завернет!
— Больше никто не звонил?
— Нет, — и неожиданно добавил: — Да он, наверное, уже снялся, сюда идет.
Хоть бы у Коли было все благополучно. Вчера он, вероятно, не успел позвонить, задержался на судне. Значит, сегодня.
Но звонка Елена Ивановна так и не дождалась. Принесли радиограмму: «Иртыш» прибудет в воскресенье.
В воскресенье с утра зарядил мелкий дождь. Вася хмуро смотрел в окно. Настроение у него было скверное.
— Надоели дожди, зачеты надоели. Все надоело, — бубнил он. — Масса вещества, заключенная…
Елена Ивановна молча пришивала пуговицу к его пальто.
— Если ты собираешься встречать, то не возись. «Иртыш» может и раньше прийти.
— Ты откуда знаешь? — Она удивленно взглянула на сына.
— Слухами земля полнится, — уклончиво ответил Вася и перевел разговор на другую тему. — Книжку интересную взял у Эраста.
— О чем?
— О Древнем Риме. Две матроны похвалялись друг перед другом своими нарядами. Потом попросили хозяйку дома показать свои. Она вывела детей и сказала: вот мои наряды, вот мои уборы.
Елена Ивановна, севшая к зеркалу, застыла с гребнем в руке:
— Ты это к чему?
— Так.
— А у меня есть наряды, — пожав плечами, машинально сказала она.
— Теперь есть. Но я просто так.
Елена Ивановна улыбнулась. Все у мальчишки перепуталось: зубрит физику, думает о Древнем Риме, о патрицианках или чего-то не договорил, а она не поняла?
— Мужа в этом доме ждут или не ждут? — раздалось в передней.
— Ждут в этом доме! Ждут! — смеясь воскликнула Елена Ивановна и поспешила мужу навстречу.
Вася уже поздоровался, отошел к двери, и Николай Степанович прикоснулся губами к ее щеке: незнакомый одеколон.
— А мы, как видишь, раньше срока притопали, — сказал Николай Степанович, входя в комнату. — Вот тебе подарки, Леля.
— Да, да, спасибо! Хорошо, что раньше. Скоро будем обедать, — говорила Елена Ивановна. Наверное, неприятности у Коли. Держится как-то непривычно, суховато, и сразу — подарки.
— Посмотри же, что я тебе привез. — Николай Степанович поставил чемодан на стул, вынул шубку.
— Просто удивительно, словно на меня шили. Спасибо.
— Это Татьяна Константиновна выбрала.
Вася оторвался от учебника, внимательно посмотрел на отца, перевел взгляд на мать.
— Ты о ком? — спросила Елена Ивановна.
— О докторше, — сквозь зубы процедил Вася.
Николай Степанович резко обернулся к нему. Но промолчал, встретив вызывающий взгляд.
— Поблагодари, пожалуйста, от моего имени, — поспешно сказала Елена Ивановна. — Ну, может, сядем к столу?
Обед, если не считать нескольких Васиных реплик, прошел относительно спокойно, и Елена Ивановна повеселела.
Вася не торопился уходить. Отодвинув от себя тарелку, потянулся за сигаретами.
— Между прочим, я при отце с матерью стеснялся курить, — раздраженно проговорил Николай Степанович. — А знаешь, по-моему это вообще дурно, что ты куришь. Положительный герой не должен курить. Я уже не говорю о выпивке, которая, как известно, добровольное безумие.
— Оставь свои шутки, — вмешалась Елена Ивановна.
В эту минуту позвонила соседская девочка. Маме плохо, она просит тетю Лену поскорее прийти…
Елена Ивановна, прихватив из своей аптечки лекарства, ушла.
— Вот что, дорогой сынок. Я в твои годы…
— Не продолжайте. Ночью разбудите, и биографию капитана Терехова изложу во всех деталях.
— Пока мамы нет, я хочу тебя предупредить: попридержи свой язык. Иначе… — Николай Степанович многозначительно умолк.