Авторитет ее среди экипажа неизмеримо возрос, и этому в немалой степени способствовали многозначительные рассуждения Дзюбы о том, как быстро и умело была произведена операция. Об объяснении между ним и Татьяной, предшествовавшем операции, никто, конечно, не знал.
Но разговор этот хорошо помнила Татьяна. Помнила каждое слово. Она постаралась бы поменьше встречаться со стариком, тем более, что рука его зажила, но три раза в день необходимо было идти на камбуз, снимать пробу с пищи, и Татьяна с нетерпением ждала возвращения домой. Нет, нет, и речи не могло быть еще об одном рейсе. Официально она капитану об этом не докладывала, дожидалась удобного случая.
Наконец случай представился. Татьяна догадывалась, что капитан пригласил ее вместе осматривать Геную, чтобы обо всем поговорить: Генуя — последний порт захода перед возвращением домой.
Она так ждала свидания с этим романтическим прошлым, с «Генуей великолепной», как звали город в средние века. Теперь она осмотрит картинные галереи, мраморные дворцы с висячими садами и церкви, воздвигнутые учениками Микеланджело.
Еще с борта судна Татьяна любовалась виноградниками, оливковыми и апельсиновыми рощами, разрезанными серой лентой шоссе, то взбиравшегося в гору сквозь тоннели и по виадукам, то падавшего вниз к синей воде. Ближе к городу шоссе подчеркивала яркая оранжевая полоса — дорожка из битого кирпича для пешеходов.
У самого входа в порт высилась знаменитая башня-маяк, украшенная по самой середине и вверху ажурной лепкой и увенчанная круглым куполом светильника.
Город амфитеатром раскинулся на холмах, сползавших к заливу. Среди живописных старинных зданий нелепо громоздились небоскребы, нарушавшие весь архитектурный облик города.
С помощью взятого у Пал Палыча бинокля Татьяна разыскала здание, где несколько веков назад находился всесильный генуэзский банк, сейчас там разместилось управление порта.
Никак не могла дождаться своего спутника, чтобы пойти в город. Сегодня она и Николай разыщут улицу Данте и дом, где по преданию, родился Колумб.
…Нет, совсем не таким представляла она этот дом. Обветшалый, он казался маленьким и жалким рядом с двумя огромными колоннами у входа в крепость. Густой плющ, казалось, совсем вдавил его в землю. Узкая дверь вела в это убогое жилище с небольшими зарешеченными окнами.
— А вы ожидали увидеть дворец, — сказал Николаи Степанович и с улыбкой напомнил: — «Волшебник и царь генуэзец Колумб!»
— И не такой представляла себе Геную. Не такой она казалась с моря.
Из порта они шли узкими улочками, над которыми с веревок свисало белье. У дверей домов — старики, старухи-хозяйки, готовящие тут же на улицах пищу. Казалось, всем этим людям не хватило места в тесных с каменными полами комнатах. Через открытые окна громко переговаривались соседи. Их голоса заглушали крики торговцев-старьевщиков, продавцов жареной рыбы и устриц, сигарет и сладостей, банкометов, громко зазывавших к своим столикам прохожих.
— Мы могли бы прямо из порта по виадуку попасть в центр города, — сказал Николай Степанович. — Но должны же вы увидеть и ту Геную, где живет простой люд. А сейчас посмотрим чудеса этого города. — И взял стоявшее тут же такси.
По широкой улице они выехали на площадь, почти треугольную площадь, где окруженный темной зеленью возвышался прекрасный памятник.
— Колумбу? — воскликнула Татьяна.
— Наверное, узнали по открытке «Виды Генуи», — чуть-чуть улыбнулся капитан.
— Пусть по открытке.
Потом, когда они ехали по улице Гарибальди к зданию муниципалитета, где хранятся письма Колумба и скрипка Паганини, капитан рассказал о третьей реликвии города. Об акте о сдаче гитлеровского гарнизона Генуи партизанам и восставшему населению в апреле сорок пятого года.
— Как видите, и у современных генуэзцев есть свои исторические знаменательные документы, — заключил капитан.
Усталая и задумчивая, сидела Татьяна за столиком на открытой веранде кафе, куда они с Николаем Степановичем зашли поужинать и отдохнуть.
По тому, как был взволнован капитан, выкуривая одну сигарету за другой, она поняла, что не случайно выбрал Николай Степанович это полупустое кафе. Но, словно не замечая его состояния, смотрела на розоватую воду, отражавшую оранжевую кирпичную стену старинного приземистого здания, стоявшего на самом берегу залива.
— Так что же мы будем делать дальше? — спросил Николай Степанович, глядя ей прямо в глаза.
Лицо его постепенно краснело, и белое пятно на левой скуле проступало все явственней. Он не отводил от нее тяжелого взгляда и еще тише, хрипловатым голосом повторил: