Шарль Пэги
Говоря о большом поэте, хотелось бы сразу перейти к обзору его творчества; но обычай требует остановиться сначала на его биографии, дать краткий очерк его жизни. Для Пэги же такое краткое биографическое вступление даже необходимо, настолько жизнь его резко изменяет свое направление под влиянием внутреннего переворота, религиозного просветления, настоящие причины которого, вероятно, навсегда останутся тайной для его биографов.
Шарль Пэги, один из самых больших религиозных поэтов Франции, был в начале своей жизни убежденным атеистом, ярым социалистом, другом и поклонником Жореса и соратником друга своей молодости Леона Блюма.
Автор «Таинства милосердия Жанны д'Арк» родился в 1873 году в Орлеане, городе, в котором до сих пор жива память о «Жанне, доброй дочери Лоррэн».
Происходя из бедной семьи, Пэги не мог надеяться получить высшего образования, но ему помог случай.
Директор начального училища, в котором он учился, Ноди, заметив блестящие способности своего ученика, добился для Пэги стипендии в лицее. Благодаря этому, закончив среднее образование, Пэги смог поступить в Эколь Нормаль — высшее учебное заведение, подготовляющее преподавательский персонал для средних учебных заведений.
Пэги полного курса Эколь Нормаль не окончил: в первый раз он временно оставил ее, чтобы отбыть воинскую повинность, а потом, женившись, ушел из школы совсем, чтобы всецело посвятить себя литературной и общественной деятельности.
Чтобы добывать себе средства к существованию, Пэги открыл в Латинском Квартале книжную лавку, которая вскоре сделалась штабом социалистически настроенной студенческой молодежи.
В ту эпоху, совпавшую с процессом Дрейфуса, который разделил всю Францию на два враждебных лагеря, студенчество и интеллигенция были сплошь увлечены левыми политическими и социальными идеями. Подобно тому, как у нас, в эпоху великих реформ, среди тогдашней молодежи преобладало презрение к занятию чистым искусством, — оно считалось непростительной блажью. В главном центре движения — в библиотеке самой Эколь Нормаль, царил Люсьен Герр, один из главных теоретиков социализма. Жан Жорес постоянно присутствовал на собраниях в Эколь Нормаль, которые устраивались регулярно. В числе профессоров, принимавших участие в движении, следует назвать Ромэн Роллана, Иосифа Бедье, и, наконец, Бергсона.
Бергсон являлся предметом особого культа со стороны Пэги (см. его «Сопоставленные заметки о Декарте». В этих заметках Пэги горячо защищает Бергсона от нападок католиков).
Естественно, что в таком окружении молодой Пэги приобрел большую эрудицию и оказался в курсе самых передовых идей своего века. Однако, активная политическая деятельность Пэги выражалась, главным образом, в устройстве обструкций «антидрейфусовским» профессорам (1898–1899 гг.), а коммерческая — шла еще хуже.
«Социалистический книжный магазин» его вскоре оказался на краю банкротства и, чтобы спасти его от краха, друзья — в том числе Леон Блюм и Люсьен Герр, учредили Комитет Пяти, который взял на себя заведывание делами предприятия. Пэги вскоре разошелся с этим Комитетом Пяти. Он решил самостоятельно основать журнал, не связанный ни с какими директивами партии.
В помещении 8, рю де ла Сорбонн, в том же Латинском Квартале, в 1900 году вышел первый номер его знаменитого «Двухнедельного Журнала» — («Кайэ де ла Кензен»), который ценой невероятных усилий и хлопот со стороны Пэги, продолжал выходить до самой его смерти: Пэги был убит на войне 5 сентября 1914 года, за день до исторического сражения на Марне.
В своем журнале Пэги познакомил широкую французскую публику с произведениями многих замечательных авторов; в нем были напечатан «Жан-Кристоф» Роман Роллана, произведения М. Бареса, А. Сюареза, Д. Галеви, братьев Таро и др.
Журнал Пэги имел большое влияние на духовную жизнь французской интеллигенции, т. к. являлся органом связи для всех тех, кто стремился к моральному, политическому и духовному обновлению, независимо от партийного духа и мнения различных литературных групп.
Участь капитана Дрейфуса, ставшего жертвой несправедливого обвинения и расовой ненависти, глубоко волновала Пэги, — так же, как и всю тогдашнюю элиту и всю Францию. Как свидетельствуют Жером и Жак Таро в своей книге, посвященной Пэги («Наш дорогой Пэги»), Пэги в своем ощущении считал дело Дрейфуса явлением не только общественно-политического, но и метафизического порядка:
«Он видел в Дрейфусе символ судьбы Израильского народа, предназначенного быть постоянной жертвой для искупления других народов. Он, в своем понимании, облачал Дрейфуса в тройную тогу: жертвы, героя и мученика».
Пэги хотел видеть Дрейфуса не только помилованным под давлением общественного мнения, как это было на деле, но совершенно реабилитированным, освобожденным, перед глазами всего мира, от малейшего подозрения, — что случилось значительно позже, после его смерти.
В те счастливые времена, когда несправедливое обвинение одного человека вызвало такое возмущение, никто бы просто не поверил, что в ХХ-ом веке людей станут уничтожать в лагерях смерти и сжигать в крематориях!
Как и почему Пэги перестал быть атеистом и пришел к вере в Бога? Кто повлиял на него? — Точно мы, вероятно, никогда не узнаем.
Быть может, он обязан своим обращением философии Бергсона, который с такой последовательностью вскрыл несостоятельность материалистических учений; может быть, как на Эрнеста Психари, на Пэги повлиял его друг Маритэн? Может быть, сама атмосфера его родного города, культ Жанны д’Арк, которым он был окружен в детстве, заложили в его душе семена веры — позже давшие всходы? Можно предположить, что, подобно многим будущим исповедникам первых христианских веков, сам того не зная, Пэги уже и тогда был истинным христианином по духу. Замечательно и то, что, обратившись к вере, Пэги остался в стороне от католической церковности, так же, как будучи социалистом, чуждался социалистической партийной ортодоксии.
Значительная часть произведений Пэги посвящена Жанне д'Арк. Форма его поэм оригинальна и необычна. Это, порой, почти что рифмованная проза, в которой фраза то сокращается, то растягивается до бесконечности, то опять принимает все отличительные признаки, свойственные поэзии, в зависимости от настроения автора. В целом, однако, поэмы Пэги поражают глубиной своего содержания и силой, с которой они воздействуют на воображение читателя.
Поэма «Ковры», посвященная святой Женевьеве, ближе по форме к классическим образцам.
Женственное начало, олицетворявшееся для Пэги сначала в образах Жанны д’Арк, спасительницы Франции, и Св. Женевьевы, спасительницы Парижа, приводит его, в последнем цикле его творчества, к образу Евы — первой женщины.
Поэма «Ева» — произведение совершенно необыкновенное, подобного которому не было ни в одной литературе — по форме, не говоря уже о других ее качествах. Она написана как бы вразрез со всеми общепринятыми литературными правилами: представьте себе поэму в 320 страниц, по шесть строф на странице, которая не имеет ни глав, ни отделов, ни подразделений.
Написанная классическим александрийским стихом, эта поэма местами похожа на бесконечную церковную литанию. Одна и та же строфа повторяется в течение ряда страниц, меняя лишь рифмы и прилагательные. Иногда два стиха, с незначительными изменениями, повторяются через известные промежутки времени, — но несмотря на повторения, появляется всякий раз новая тема среди этого повторения строф — из прежней литании развивается новая, которая ведет нас всё дальше и так до конца поэмы.
Если бы Пэги не опубликовал «Еву» еще при жизни, можно было бы подумать, что после его смерти, какой-нибудь невнимательный издатель напечатал все его рукописи подряд, не разбираясь, где поправки, где варианты одних и тех же частей, да еще прибавил к этому все найденные черновики.