И вот прошло около трех десятилетий. Из всего пережитого и виденного в жизни особенно запали в память Виктору Комлеву они, блокадные девчонки-лесорубки. Уже много лет Комлев, возвращаясь из гастрольных поездок по стране, разыскивает оставшихся в живых лесорубок, будоражит людскую память.
Вот, пожалуй, и все, что я вспомнил об этом человеке из рассказа Горышина. Да, и еще: доводилось встречать мне в ленинградских газетах обращения Комлева к бывшим блокадным лесозаготовителям — чтобы те откликнулись, дали о себе знать по такому-то адресу…
Видимо, мы ехали на встречу с кем-нибудь из них, откликнувшихся. Иначе зачем было судьбе сводить вместе таких непохожих людей: невысокого, разговорчивого Виктора Комлева, жонглера, и высокого неразговорчивого Глеба Горышина, писателя. Первый много лет разыскивает людей, чей лесной блокадный труд памятен ему даже через треть века после войны; второй много лет создает художественные и документальные произведения о людях, чья судьба так или иначе связана с лесом — суровым лесом военной поры и лесом сегодняшним, нуждающимся в защите. Кому, как не Глебу Горышину, писать о них! Дед его гонял барки, груженные березовым швырком, по Ловати и Поле, по озеру Ильмень, по Волхову — в Питер. Отец его начал свою трудовую лесную жизнь в семнадцать лет помощником лесничего, в двадцать два года стал директором леспромхоза, а в военную пору — управляющим треста «Ленлес». Тем самым управляющим, под чьим прямым началом трудились блокадные лесорубы.
Я не был знаком с отцом Горышина, но имя его слышал. Его помнят лесовики и в нашем Лужском районе — в Оредеже, Осьмине, Луге. Бывая с Глебом Горышиным в разных уголках Новгородчины, Псковщины, Ленинградской области, мне частенько приходилось слышать от пожилых людей обращенный к нему вопрос: «Александр Иванович Горышин не родственником вам доводится?» И когда они, эти люди, узнавали, что перед ними сын Александра Ивановича, мы становились их желанными гостями. Так было, к примеру, совсем недавно в Холмском районе Новгородской области. Лесная тропа вывела нас к поселку лесорубов Чекуново. Зашли мы в дом, оказавшийся домом начальника лесоучастка Синекова Аркадия Васильевича, разговорились, и вскоре последовал вопрос об Александре Ивановиче Горышине…
В предисловии к своей «лесной» книге «Запонь» Глеб Горышин со свойственной ему простотой написал об отце:
«Мой отец, совершив восхождение по служебной лестнице, от дровосека до «короля дров», не удержался на верхней ступеньке. Чего-то ему не хватило — образования или каких-нибудь статей. Тогда я не мог разобраться в моем отце. Отец вернулся на круги своя, в дровосеки. Он работал теперь в леспромхозе, в Лодейном Поле. (Впоследствии совершил еще одно восхождение.)
Насколько я помню, отец мой на всех ступеньках своей — с подъемами и спусками — карьеры грешил безудержностью натуры и еще поистине беспредельной простотой. Он предавался радостям дружества сверх всякой меры: с лесорубами, сплавщиками, заготовителями, снабженцами, рыбаками, охотниками, фанерщиками, пивоварами, закройщиками, плотниками — бог знает с кем он только не дружил, не пировал.
Это свойство характера, такую вот простоту, я унаследовал от отца. Отцу она, может быть, помешала продвинуться выше по лестнице, зато мне помогла. У Омара Хайяма есть строчка-завет: „Дорожи своими друзьями, но пуще дорожи друзьями отца“. Именно отцовы друзья, рыбаки-лесники-сплавщики, и ввели меня, повзрослевшего, кое-что ужо написавшего и жадно ищущего предмета для новых писаний, в свой мир рыбачества, лесорубства, лесосплава и лесоводства. Лесной, речной, озерный, болотный, деревянный, избяной мир стал миром этой книги, а лесники-рыбаки-сплавщики — ее героями…»
Ленинград остался позади, наша легковушка мчалась по слепящему глаза шоссе, только что умытому проливным майским дождем. Навстречу все чаще и чаще попадались тяжелые машины, груженные красным кирпичом. Справа поблескивала Нева, слева в легкой зеленой дымке тянулось мелколесье.
— У кирпичного завода сверните, — проговорил Комлев. — Заедем в Свердловский сельсовет, с Леонтием Кирилловичем поговорим.
Только после беседы с председателем Свердловского сельского Совета Леонтием Кирилловичем Федюковичем для меня наконец полностью прояснилась цель нашей поездки. Предположение мое, что поездка эта связана каким-то образом с лесозаготовками времен войны, подтвердилось. Узнал я следующее.