Первые этажи заняты магазинчиками, среди которых часто попадаются лавки, торгующие гробами. Покупателей на этот товар хватает. Вот и сейчас мы видим на улице траурную церемонию.
Вместе с тем и на этой улице, где царствует смерть, надо жить. Рядом с группой людей в трауре устроился со своим цирком фокусник. Рисунки на огромном экране рассказывают прохожим о том, что они могут здесь увидеть. Сам актер ложится на утыканную гвоздями доску, а помощники на его груди разбивают камни. К удовольствию зрителей, он демонстрирует массу всевозможных чудес. В его кружку попадает не только мелочь, но и банкноты. А ведь самая мелкая купюра здесь — сингапурский доллар, равный одной трети американского.
Наутро принимаем на корабле репортеров. На «Хеле» среди прочих пассажиров присутствуют две женщины-польки. Хоть Сингапур, а тем более журналисты, посетившие нас, вполне современны, пани Ирена и Барбара представляют собой необычайно загадочное явление. Пани Ирена Рейняк — председатель Народного совета города Хель, женщина-бургомистр, а Барбара Попроцка — инженер-электроник, проверяющая достоинства и недостатки установленного на корабле радара нового типа. Журналисты долго беседуют с ними, а сотрудница местного женского журнала, получив интересующую ее информацию о положении женщин в Польше, задает последний вопрос: что такое радар?
В двенадцать часов мы выпиваем по стопке и прощаемся с немногочисленной сингапурской польской колонией. После обеда выхожу на палубу, чтобы сделать несколько снимков. Фотографирую подметающих набережную китаянок. Вот по трапу спускаются последние сингапурцы, вот поднимают трап и подходят буксирные суда, и полоса воды между набережной и кораблем начинает расширяться. Буксирные суда отдают швартовы — мы прощаемся с Азией.
Послесловие
Путевые заметки сотрудника Краковского этнографического музея Януша Камоцкого о его путешествии по Индонезии имеют черты как бесхитростного и даже слегка наивного рассказа туриста-фотографа, стремящегося увековечить достопримечательности в своем семейном альбоме, так и этнографического труда о малоизвестных индонезийских районах. Заинтересовавшись у себя на работе знаменитым яванским театром плоских кожаных или пергаментных кукол — ваянгом, автор что называется вытащил выигрышный билет. Ему удалось совершить длительную поездку по островам Малайского архипелага и побывать в местах, лежащих в стороне от обычных туристских маршрутов. Профессиональная же подготовка в качестве этнографа-индонезиста, о чем откровенно и не без юмора пишет сам Я. Камоцкий, не предшествовала путешествию, а, по сути дела, началась вместе с ним. В море по пути на Яву он пытается освоить индонезийский язык, на Яве тратит много времени на ознакомление с вещами, достаточно хорошо известными любому специалисту. Автор повсеместно удивляется очевидным для любого индонезийца и индонезиста явлениям и все время фотографирует, фотографирует… Он фотографирует все, что видит: и тысячи раз отснятые и опубликованные яванские храмы и бычьи гонки на Мадуре, и совершенно уникальные сцены из жизни кубу или жителей отдаленных островов Восточной Индонезии.
Такая подготовка недостаточна, конечно, для того, чтобы написать исследование, однако ее вполне хватило на создание небольшой очерковой книги. Рассказ Я. Камоцкого весьма живой и непосредственный, как рассказ человека, впервые познающего страну, неожиданно открывающего для себя много удивительного вокруг и не утерявшего умения восторгаться увиденным. Поэтому портрет Индонезии, огромной, пятой в мире по количеству населения страны, нарисованный в этой книге, подобен любительскому снимку, запечатлевшему, несмотря на техническое несовершенство, подлинную суть виденного. Автор может просто ошибаться, может многого не заметить, наконец он может легкомысленно и наивно осмыслять происходящее, но несмотря на это, Индонезия предстает перед нами во всей своей реальности такой, какой она обрушивается на приезжего — многоцветной, многоостровной, многокультурной, многоэтничной. Как в калейдоскопе мелькают величественные памятники индояванской цивилизации VIII–X вв. — храмы Каласана, Прамбанана, Боробудура сменяются вычурным «водным дворцом» Тамансари-Таманледоком, построенным для джокьякартского султана по европейским образцам в середине XVIII в., и другими более поздними памятниками. Древний ваянг разыгрывается на фоне современных отелей; традиционные батики и икатированные ткани украшают дам на дипломатических приемах; изнывающие от жары волокиты-чиновники требуют все новые и новые сураты, в то время как буквально в двух шагах от них господствует едва ли не каменный век; на склоне вулкана в море с экзотическим названием Флорес островитяне танцуют, радуясь языческому жертвоприношению, не ведая о том, что через несколько лет лава сметет их налаженную жизнь и все придется начинать сначала; недалеко от них, на соседнем острове бушуют чуждые нам страсти, религиозная и племенная вражда…