Остается в силе один вид критики, что распространение рас сказов о «счастливой смерти» может побудить людей совершить самоубийство. Возможно, это могло бы помочь выяснить, дает ли смерть самоубийцы тот же опыт, что обычная или клиническая смерть. Если опыт тот же самый, для некоторых самоубийство покажется легким уходом от их проблем. С другой стороны, если обычная или клиническая смерть ведет к мирному исходу, то смерть от собственной руки может оказаться адским путешествием — в таком случае самоубийство выглядит не столь привлекательно.
К сожалению, имеющиеся у нас свидетельства противоречивы. Во многих религиях самоубийство строжайше запрещено, как исключение известны некоторые восточные секты, разрешающие самоуничтожение в качестве протеста против социальной или моральной несправедливости. Кара за самоубийство варьируется от вечного проклятья и горения в адском пламени, одиночества в царстве снега и ледяного ветра до перевоплощения в звериный облик. Ни одна кара не выглядит легкой и любая способна помешать расстаться с жизнью.
Наши теперешние знания о ментальных нарушениях изменяют традиционное видение самоубийства. Многие религии полагают, что человек, доведенный до крайности и лишающий себя жизни, неуравновешен по определению и потому не может отвечать?а свои действия; он не может быть обречен на вечный ад.
Этот аргумент человечен и помогает успокоить родственников самоубийцы.
В этом неоднозначном и спорном вопросе-опыте смерти путем самоубийства — мы обладаем одним бесспорным фактом: судя по литературе о встречах со смертью, все те, кого вернули к жизни, отрицают самоубийство как способ попасть на тот свет. Вернулись ли они к жизни в результате усилия врачей или из чувства долга перед близкими, они твердо знали, что самоубийство табу, запрещенный путь.
Часть тех, кто вернулся к жизни, утверждают, что, находясь в состоянии-вне-тела, они обрели знание, что самоубийство презираемый акт и влечет суровую кару. Один человек рассказы вал доктору Моуди:
«Когда я был там, я почувствовал, что две вещи совершенно запретны для меня: убить себя или убить другого человека… Если я совершу самоубийство, я брошу Богу в лицо его дар… Убив кого-нибудь, я нарушу заповеди Бога».
Женщина, которую вернули к жизни после приема смертельной дозы снотворного, говорит:
«У меня было явное ощущение [пока ее приводили в себя], что я сделала нечто дурное. Не по нормам общества, а по высшим. Я была настолько уверена в этом, что отчаянно хотела вернуться в тело и жить».
Доктор Моуди — один из немногих исследователей, кто рас сматривал самоубийство, но даже его работа в этой области отрывочна, основана на нескольких случаях. Однако доктор Моуди приходит к выводу, что если существует какое-либо различие встреч со смертью по причине самоубийства или по другим при чинам, то она в следующем: естественная смерть отличается ощущением успокоенности и чувством: «все верно, это завершение моей судьбы», в то время как самоубийство характеризуется смешанными чувствами, беспокойством и очень определенным ощущением, что «это неверно, мне следует вернуться и дождаться своей смерти».
Эта информация именно в' таком виде — все, что у нас есть на сегодня. Но этого может оказаться достаточно, чтобы удержать людей от попыток проникнуть в загробный мир раньше срока.
ЖИЗНЬ ДО ЖИЗНИ
Если вы загипнотизируете человека и постепенно вернете его в пятилетний возраст, он станет говорить так, как говорил тогда. Если вы попросите его нарисовать что-либо, он примется проводить такие же кривые, ломаные линии, какие чертил, когда ходил в детский сад. Это явление чрезвычайно интересно наблюдать, хотя ничего таинственного в нем нет. Поскольку в нашем подсознании хранится память обо всех событиях и схемах нашего поведения в прошлом. Если вы возвратите чело века еще дальше, в младенчество, и на некоторое время оставите его одного, он начнет издавать знакомые звуки, какие обычно издает младенец, желая привлечь к себе внимание. Он может начать неразборчиво лепетать и быстро шевелить рука ми и ногами.