Мастерс уехал через год, она осталась, по его выражению – привести все в порядок. А еще через месяц слух о разводе дошел до нас из Англии.
Рода не стала больше молчать, и вся история выплыла наружу.
В день отъезда она просто вышла ему навстречу из дверей ванны и сказала, что у нее осталось только десять фунтов и ничего больше.
– У тебя остались бриллианты, мой подарок, и меховое манто.
– Я буду счастлива, если получу за них пятьдесят фунтов.
– Тебе нужно найти работу.
– Мне нужно время, чтобы что-то подыскать. Дай мне денег, Филипп! Мне придется голодать.
Он равнодушно взглянул на нее.
– Ты очень хороша. И ты никогда не будешь голодать.
– Ты мне должен помочь, слышишь! Для твоей карьеры не будет плюсом, если мне придется просить денег у губернатора,
– Хорошо. Ты можешь продать машину и приемник. Все, я пошел укладывать вещи. Пока!
Когда он уехал, то Роде удалось выручить сорок фунтов за бриллианты и семь фунтов за мех, что касается машины, то она, оказывается, была куплена в кредит, и за нее еще не было полностью уплачено.
Филипп знал об этом и вполне насладился этой утонченной местью – владелец гаража просто забрал ее назад.
Когда она шла к радиомагазину, то поняла, что ее там ожидает счет за взятый в кредит приемник, Пришлось уплатить еще десяток фунтов, после чего владелец принял приемник назад.
В этот вечер она рыдала в своей одинокой спальне – Мастерс отомстил за себя!
Как, скажете вы, такой чуткий, добрый человек и вот… Если бы она только грешила, не нарушая Вотума Доверия, – он не стал бы себя так вести. Но теперь он хотел заставить ее страдать – не так, как страдал сам, это было невозможно, но… А этот фальшивый жест с машиной и приемником должен был напомнить ей о его ненависти и как он все еще хочет отомстить ей за свои страдания.
Мастерс вернулся к работе, но что-то сломалось у него внутри. Он, конечно, так и не женился во второй раз… отправился обратно в Нигерию, целиком ушел в работу.
– А девушка?
– Мы сделали ей маленький подарок – пустили шапку по кругу. Провидение решило, что с нее достаточно. От леди Бурфорд, жены губернатора, которая вместе с мужем вернулась в Англию, пришло письмо, в котором она предлагала ей место экономки в отеле «Голубые Холмы» в Шоу Лендин.
Когда Рода Мастерс уезжала, мы все замахали ей вслед платками, надеясь, что сюда она не вернется.
И вот конец этой истории, но довольно неожиданный. Однажды канадский миллионер появился в «Голубых Холмах» и остался там на зиму. В конце зимы он вернулся в Канаду вместе с Родой и женился на ней. С тех пор она ведет себя безукоризненно.
– Господи, вот это удача! Она едва ли это заслужила.
– Кто знает? Но своего канадца она осчастливила. Кажется, они оба выглядели счастливыми сегодня.
– Я нашел, что миссис Майлер глупа. Но благодаря вам я надолго ее запомню. Придется больше внимания уделять людям. Вы дали мне урок!
Бонд рассмеялся. События последних дней показались ему пошлыми и глупыми – покушения, бомбы… Перед его глазами прошла настоящая драма, с действующими лицами из плоти и крови.
Прощаясь с губернатором, он думал не о завтрашней беседе с IBI, которая чрезвычайно занимала его час назад, а о превратностях жизни, когда болтунья, сидящая рядом с вами за обедом, не моргнув глазом, переживает драму, достойную Вильяма Шекспира…
«Рисик»
Бонд сидел вместе с Кристатосом на веранде ресторана «Сперанца» и тянул свой «Негрони». Приятно, что они понимали друг друга, и еще приятнее было сидеть с человеком своего круга, вернее – ранга. И потом, шум моря, звезды и фетуччини – все это настраивало на какой-то лирический, точнее, на возвышенный лад…
Когда они договаривались с Кристатосом, то условились, что Бонд подсядет в ресторане к человеку с бокалом «Кремсбада» в руке. «Кремсбад» – это было что-то новое. Не банальная «Аванти» в кармане брюк или белая роза в петлице, по которой обычно люди находили ДРУГ друга, а в этом – был и свой юмор. Кристатос – толстый, начинающий и полнеть, и лысеть одновременно, низкорослый мужчина итальянского типа – и вдруг «Кремсбад» – детский напиток, да еще в конце октября, когда жара спала и никто не пьет прохладительное…
Две недели назад Бонда вызвал «М» и, глядя мимо него, объявил, что он должен отправиться в Венецию – там участились случаи поимки местных агентов с опиумом и таблетками – одним словом, дело не имело к Бонду никакого отношения, но эти таблетки принимали характер национальной заразы, и сам премьер-министр отдал соответствующие распоряжения.