– Слушай. Когда-то я вышла за него замуж. Теперь он чужой для меня. Теперь я даже не могу вспомнить его лица. Я не могу иметь сочувствие к тому, кого я действительно совсем забыла. Сейчас я помню только имя этого человека.
– Зарон, сделай мне еще одно одолжение. Последнее одолжение. На прощание, а?
– Нет, если из-за твоей просьбы мне придется бросить свои дела.
– Нет, нет, но подожди еще полчаса. Дай ему еще этот маленький шанс. Может быть, он почему-нибудь задержался или случилось что-либо непредвиденное. Сделай это ради справедливости.
Зарон посмотрела на нее, потом отодвинула ногой чемодан к стене.
– Пятнадцать минут, – равнодушно сказала она. – И только ради любви к тебе. Я, правда, не знаю, приведет ли это к чему-либо хорошему, но, поскольку ты просишь таким дрожащим голосом, я не могу тебе отказать. Пойдем в холл, послушаем пластинку. Но предупреждаю тебя, я буду считать секунды.
Она внимательно посмотрела на свои ручные часы.
– Пятнадцать минут ради любви, а потом пусть она умрет и не воскреснет.
Утренний поезд остановился теперь у какого-то полустанка.
Стремясь продолжать свой путь с максимальной скоростью, он открыл дверь вагона и выскочил на платформу.
– Что случилось? – спросил он. – Долго ли мы будем стоять? Мы уже стоим четырнадцать минут.
– Почем я знаю? Я только машинист. Если я вижу красный свет, то должен остановиться.
Затем машинист осмотрел его с ног до головы, его старую шляпу, засаленную непромокаемую спортивную куртку, его монтерские брюки.
– Вы могли бы, пожалуй, подождать. Другой в вашем возрасте служил бы в армии.
– Заткни пасть! – крикнул он и погрозил кулаком своему собеседнику, изумленному таким оборотом дела.
Затем внезапно перемахнул через перила, сбежал по лестнице и исчез в темноте.
Машинист посмотрел ему вслед и пожал плечами.
– Поищи себе другой транспорт, – проворчал он.
Темная машина, перевозящая товары, монотонно тарахтела по шоссе. Ее фары освещали обочину, вокруг была непроглядная ночь. Двое мужчин в кабине застыли в молчании. Их лица вырисовывались бледными овалами на ветровом стекле.
Мужчина за рулем не выказывал никакого желания завести снова разговор с попутчиком; он уже пытался делать это, но тщетно. Пэдж сидел с окаменевшим, подобным маске лицом, лишенным всякого выражения. Трудно было догадаться, о чем думает и что ощущает.
– Не можешь ли ты ехать быстрее? – сквозь зубы спросил он.
– Могу, – холодно ответил шофер. – Но я этого не сделаю. Это все же моя машина, и 80 километров – для меня предельная скорость по шоссе ночью. Меня дома ждут жена и дети Если хочешь быстрее ехать… – Он кивнул на граничную белую линию, проведенную по краю шоссе.
Дыхание Пэджа участилось. Он сжал губы п схватился за оружие в кармане своей куртки.
«Еще одно слово, – поклялся он себе, – и я убью тебя. Заткни свою проклятую пасть. Я не хочу никого убивать».
Палец Пэджа лежал на спуске пистолета.
Спидометр продолжал показывать 80.
Мужчина за рулем начал про себя напевать. Затем потихоньку запел: «Ах, я потерял ее, все мое счастье в тебе…»
Пэдж беспокойно заерзал на сиденье. «Я не хочу убивать этого человека, – удрученно думал он, – Я вообще не хочу никого убивать. Я не хочу этого, я только хочу…»
– Прекрати, – сказал он, изо всех сил сдерживая себя.
Водитель бросил на него полный укоризны взгляд.
– Ты очень чувствительный, да? – пробормотал он.
Вдруг машина остановилась.
– Что случилось? Почему ты остановился?
– Здесь наши дороги расходятся. Видишь там развилку? Если тебе нужно на восток, ты должен дальше ехать прямо. А я здесь сворачиваю.
Быстрым движением Пэдж выхватил оружие и прицелился.
– Выходи! – приказал он.
– Что… что ты задумал?
– Я сказал, выходи. И побыстрее.
Он сильно толкнул водителя плечом. Дверца кабины распахнулась, и тот наполовину выпал на шоссе. Он изо всех сил схватился за дверцу, чтобы совсем не вывалиться из машины.
– Подожди, что ты делаешь… Все мои товары лежат в кузове…
Пэдж поднял пистолет. Прогремел выстрел, руки разжались и исчезли в темноте.
– Ты хотел здесь повернуть, но твоя машина и я – мы поедем на восток. – Пэдж нажал на педаль газа. – И ты еще можешь считать себя счастливым, парень, что остался в живых.
Обоими кулаками он постучал в дверь. Она открылась. Навстречу ему робкими шагами вышла девушка и затворила за ним дверь. По ее виду было заметно, что она немного выпила – один, самое большее два бокала. С ее губ свешивалась сигарета, и еще одна торчала у нее за ухом, как карандаш.