Подписи не было.
Гаррисон снова встревожился. Он собирался встать и позвонить. – Потом его взгляд стал хмурым и усталым и он никуда не пошел. Он сжал губы и медленно покачал головой, словно хотел сказать: «Один раз я уже свалял дурака, но больше этого не будет».
Он разорвал письмо и бросил его под стол в корзину для бумаг. Затем принялся за грейпфрут.
Глава 3
Вторая встреча
Телефон зазвонил в самый неподходящий момент. Они оба были в комнате.
Флоренс стояла перед ним совсем одетая. Она уже направлялась вниз, чтобы сделать последние приготовления. Только неполадка с ручными часами вынудила ее вернуться в комнату. Очевидно, замок браслета был слишком зажат. Требовалось некоторое время, чтобы его расслабить.
Параллельный телефонный аппарат был в общей спальне. Его поставили вскоре после того, как Хью захромал, и он тогда еще отметил, насколько удобнее стало звонить.
Флоренс пыталась починить браслет своих часов и решила не брать трубку.
– Хью, – сказала она и кивнула на телефон. – Надо надеяться, что никто не откажется в последний момент.
Он занимался своим галстуком.
– Пусть там, внизу, снимут трубку, – сказал он.
Звонок смолк, но вскоре в дверь постучала девушка-прислуга.
– К телефону мистера Стрикленда.
Настойчивая по характеру Флоренс решила довести до конца ремонт браслета часов. Она села за свой туалетный столик, взяла в руки шпильку для волос и с видом специалиста принялась исправлять замок браслета.
Он подошел к телефону.
– Хелло? – сказал он, ничего не подозревая.
– Хелло, – насмешливо отозвалось сопрано.
Шок был подобен холодному душу.
Хорошо, что Флоренс не смотрела на него в этот момент и целиком погрузилась в занятие со своими часами. Он торопливо повернулся к ней спиной.
– Хелло, Грейнджер, – сказал он.
– Грейнджер? – повысила тон сопрано. – С каких это пор? Ну хорошо, как тебе будет угодно. Ты говоришь своим стилем, как я понимаю. Посмотрим, кто останется в дураках.
Если он положит трубку, будет еще хуже. Флоренс обращается с телефоном со свойственной ей бесцеремонностью.
– В данный момент у меня очень мало времени, – холодно продолжал он. – Ты должен учитывать эго. Ближе к делу, мой друг. В этом месяце ты остался моим должником, насколько я помню. Пятнадцатое число уже миновало. Я пока подожду, пока, но, как тебе известно, у меня большие расходы и… Я недавно уже говорил им, – нетерпеливо прервал он ее, – что вы должны взять дело в свои руки, – это лучшее, что вы сможете сделать… Что ты говоришь, меня совсем не интересует. Так просто нельзя выпутаться из затруднений.
Он вздохнул.
– Послушай, позвони мне утром на службу… Это тебе вполне подходит, Я уже делал подобные попытки, но там я не мог положиться на аппарат. К тому же ты достаточно ловкий и предусмотрительный. Позднее я позвоню тебе домой, и тогда мы договоримся, где встретиться. Я уже давно пришел к этой идее.
Флоренс тем временем исправила свой браслет и выходила из комнаты. В дверях она повернулась и сделала нетерпеливый жест.
– Боже мой, я вижу, ты еще не одет. Я жду тебя внизу, ты будешь мне нужен. Гости могут прийти в любую минуту.
Дверь за ней закрылась. Но и теперь он не чувствовал себя в безопасности. Внизу, в зале, она могла взять трубку и подслушать. Поэтому он торопился закончить разговор.
– Слушай, ты, стерва! – яростно воскликнул он. – Мы оба пропадем. Я тебе достаточно долго помогал.
– Ах, значит, она ушла из комнаты, не так ли? Ты должен мне пятнадцать сотен долларов за этот месяц и еще пятнадцать сотен за прошлый. Когда ты со мной расплатишься?
– Оставь меня, наконец, в покое.
– Либо ты принесешь мне деньги, либо я приду к тебе сама. Я расскажу твоей жене, ее гостям и всему свету про нас обоих. Даю тебе срок до девяти часов.
– Я убью тебя! – вышел он из себя. – Если ты только посмеешь появиться где-нибудь поблизости, я собственноручно убью тебя!
Ее презрительный смех звучал в трубке, пока он не положил ее.
Стол у Флоренс был превосходный. Гости поели холодных закусок, и около девяти часов начались танцы. Оркестр заиграл первые такты, и начался шумный ночной бал, один из тех, которыми прославилась Флоренс, не жалевшая на них труда.
Он танцевал с малопривлекательной приятельницей своей жены, женщиной уже не первой молодости. Прямо напротив него была высокая входная дверь бального зала.
Вдруг он увидел ее, высокую и стройную, и сразу узнал. Она вошла с наигранной грацией и подала слуге накидку из куницы, ту самую накидку, которую он ей подарил, когда они еще любили друг друга. Он знал ее манеру позировать. Ему хорошо был знаком ее самодовольный смех и привычка небрежно надевать почти до локтя дорогие браслеты.