Внезапно налетел сильный ветер, всеми голосами запел в стволах наших ружей.
— Завтра нам будет трудно: дождь, наверное, придет, — размышлял Мартын.
— До Вишеры надо бы хорошие деньки, — говорит Евгений.
— А какой дорогой пойдем? Здесь две: через Волосницу или Лозьву?
— Той, которая короче, — включаюсь в разговор я.
— Значит, через Лозьву идти, прямо под Воттаратаном.
Побывать под Отортэном — моя давняя мечта!
С мыслью о том, что завтра увидим царя гор Отортэна, мы спускаемся с перевала к Сулпе для ночлега.
При выборе ночлега нельзя забывать о десяти лошадях, которым нужны солидные травяные поляны. А нам самим — вода, дрова, сухое место и безветрие.
В кривоствольном низкорослом березняке у истока Сулпы распускаем коней на вольный выпас, запаливаем костер и растягиваем наш походный дом.
Утром Мартын, вылезший первым из палатки, зовет нас:
— Посмотрите, что я нашел!..
Рядом с костром обнаруживаем высокую кочку с провалившейся вершиной. Под толстым слоем дерна оказалась пустота, выложенная каменными плитами. Это походная мансийская печка для выпечки хлеба. Выложена она давно. Измерили толщину дерна, скрывавшего ее, — пятнадцать сантиметров!
— Может, мой старик ее строил, когда молодым был, — размышлял Мартын.
К вишерскому Уралу решили идти прямой дорогой — через исток Лозьвы, по восточному склону хребта. А возвращаться сюда, к Сулпе, будем, возможно, через западный склон — обойдем Отортэн с двух сторон.
Следуем по березовому горному редколесью среди черничника. Соблазнительно спелые ягоды заставляют часто слезать с коня.
Подошли к горе с характерной скалистой группой на склоне — Мотьювсяхль. Здесь, по словам Мартына, часто лежит снег. Но снег нынче стаял до осени, оставив только белые вымытые камни.
Спускаемся к одному из притоков Сулпы, а от него начинаем подъем к перевальной перемычке между Воттаратаном и Лунтхусапсяхлем. Обе вершины и перевал в облаках. Темно от густых облаков. Холодно. Ушанки и рукавицы пригодились.
На перевале стало светлее: мы пробили значительную толщу облаков и оказались ближе к небу. Идем по широкому плато между двумя заоблачными вершинами. По сторонам раскиданы бревна для костров, из камней сложены очаги, видны следы от чумов — здесь была стоянка оленеводов.
Ясное голубое небо открылось над нами. Облачная масса сползала с лобастого старика Отортэна и обнажала отходящий от него к востоку гребень Пумсаюмнёл. За этим гребнем — Лозьва. Нам только подняться на освещенный солнцем перевал — и мы спустимся к новой реке.
Мартын внимательно осматривает склоны Пумсаюмнёла и неожиданно спрашивает:
— Мансийских оленеводов снимать вам надо? Во-он чум!
— Где?! — Мы ничего не видим.
Не сразу замечаем крохотный белый треугольник, прилепившийся к склону гребня. Как большой камень, стоит он на поляне у границы тайги.
— Это Дмитрий Самбиндалов с Лепли. Он всегда тут пасет. Зайдем к нему?
Я взглянул на солнце: оно уже вечернее. Пока доберемся до Лозьвы — станет темно.
— К оленеводам пойдем завтра.
— Может, так и лучше, — согласился Мартын.
Переходим еще один перевал, по крутому склону спускаемся к истоку Лозьвы.
Тайга с этого перевала начинается прежде всего лавинами черничника. Ягод тьма: с одного куста — пригоршня. В воздухе держится табачный запах высохшего папоротника. Его кусты ярко-бурыми шапками густо покрывают склон одного из истоков Лозьвы — Саввая.
— Табачком благородным попахивает. Турецким! — говорит Евгений.
На склоне Пумсаюмнёла в уютном молодом кедраче разводим костер. Палатку не ставим: спать будем под открытым небом.
Ночью облака опустились на горы и с них сползли в долины рек. Открылись прозрачные лунные дали. Утро наступило тихое, безоблачное, солнечное, теплое.
Только вчера бушевал ветер, весь Урал был укутан зловеще черными тучами, а сегодня — какая благодать!
Мартын предлагает нам такой план:
— Вы идите смотреть озеро, а я сбегаю к чуму, узнаю, много ли оленей, можно ли снимать.
— Мяса возьми у своих. Нам на дорогу, — советует Евгений.
— Будет сделано, товарищ начальник! — смеется проводник.
Мартын ушел. Мы с Евгением полезли по каменным россыпям вверх.
Нам хорошо виден цирк, образованный с одной стороны куполом Отортэна, а с другой — отвесным скалистым обрывом гребня Хальнёла, отходящего от «царя гор» на восток. Озеро — исток Лозьвы — находится в этом цирке, в глубокой чаше, под самой головой горного великана: от высокого водоема не так уж далеко до останцов, украшающих лысину каменного старика.